Неоффициальное продолжение истории про Крипи-тян с iichan.ru/tan/

…Она резко вздохнула и открыла глаза: ничего не было видно, кругом была темнота. Она резко поднялась и… больно ударилась головой обо что-то деревянное. Она потёрла лоб. В конечностях чувствовалась вялость и ломка. Она зажмурилась и открыла глаза. Сквозь небольшую расщелину на её лицо падал свет луны. Она протянула руку вверх и ощутила, как что-то приподнимается от её прикосновения. Затем она уже двумя руками столкнула в сторону деревянную крышку и поднялась на ноги.

Двач-тян обнаружила, что находится в гробу посреди какого-то кладбища. На небе светил почти полный месяц. Где-то дальше, в стороне, слышались крики и звуки ударов. Двач-тян, превозмогая боль, вылезла из гроба и – сама не понимая почему – захлопнула крышку точно так же, как она стояла.
Затем она побежала, спотыкаясь и падая, в какую-то сторону, не ведомую даже ей самой. В конце дороги она наткнулась на высокий забор, но, заметив лазейку, пробралась под ней. Она пробежала ещё пару километров, ничего не чувствуя, пока не рухнула, скорчившись от боли, в какую-то канаву.

…То, что Дватиреч на одном собрании Организации выиграл дело о праве предоставить место для захоронения тела Двач-тян, для всех было неожиданностью. Однако ничего нельзя было поделать – и вот шесть анонимов из-под Купола понесли гроб Двач-тян к Тиречу. Встреча с анонимами тиреча вышла неприятная: со всех сторон в них кидались несвежим говном, а когда аноны дошли до положенного места на /o/, так и вообще попали в драку. Дерущиеся, позабыв о гробе, переместились довольно далеко на запад, к выходу из /o/. В конце концов, под напором численно превосходящих тиречеров, аноны с закрытого Двача вынуждены были уйти из борды, оставив гроб с телом местным аборигенам.
— Ну что? – сказал один из анонимов, стоя у гроба Двач-тян. – Давай, заколачивай.
— А может посмотреть на неё в последний разок?
— Ага, ты ещё сфотографируй. Заколачивай, говорю, идиот!
Второй анон заколотил гвозди в крышку гроба.
— Подняли! – аноны вместе взялись за гроб и опустили его в яму. – Стоп!
— Чё-то он лёгкий какой-то.
— А что, думаешь, мертвяки много весят, что ли?
— Да не, ничего.
Закопав яму и притоптав землю сверху, аноны отправились к выходу из кладбища. Кроме них никого вокруг не было…

…Двач-тян очнулась, лёжа в канаве: было уже утро. Утро настоящее, а не искусственно созданное под куполом. Двач-тян поднялась на ноги и с удивлением заметила, что слепота её как будто пропадает; она разглядела местность вокруг: перед ней находилось озеро, где-то позади, в паре километров – раскрытые стальные ворота тиреча. Кругом было никого, и Двач-тян, подойдя к озеру, умылась.
Она не помнила ничего из того, что происходило в последние несколько недель; в то время она чувствовала себя очень плохо. Чернокожий врач с абсолютно равнодушным выражением лица так же равнодушно сообщил ей, что она скоро умрёт… она стала терять зрение и память, мало двигалась… «И что теперь? Они, верно, думают, что я умерла? Да, точно – иначе бы, зачем меня несли в гробу? – Двач-тян пыталась собраться с мыслями и всё проанализировать. – Но я жива, – она ущипнула себя за руку, – может, это была кома или летаргический сон?» Двач-тян осмотрелась ещё раз: всё кругом жило своей жизнью – солнце освещало землю, на деревьях сидели птицы, где-то недалеко раскинулся хвойный лес… Несмотря на то, что она не представляла себе, что будет делать, природа и окружающий мир заставили её улыбнуться. «Стоп! – улыбка пропала с её лица. – А как же… Двач?» Она села на траву и принялась вспоминать, что было до её болезни.
Она вспомнила всё: и сестёр-маскотов, и Чёрного Властелина, и рак, убивающий /b/… Солнце спряталось; над землёй собрались тучи; закапал дождь. А она всё вспоминала и вспоминала. В конце концов она подумала, что сидеть на одном месте неразумно, и решила пойти к автомобильной дороге, идущей к тиречу. До самой борды она не пошла; впрочем, и слово «Дватиреч» не было ей знакомо. Дойдя до остановки, она сориентировалась в местности: Купол Двача находился в другой стороне.
Дойдя до Купола, Двач-тян спряталась в кустах, наблюдая за происходящим. Двое анонов, держа каски в руках, дежурили у входа. Двач-тян подошла к ним.
— Это ещё что такое? – аноны недоумённо уставились на девушку.
— Это я, ребята!
— А ну убирайся! И не стыдно шутить так? У всех горе, а эта – посмотрите! – вырядилась, как наша… покойная…
— Да нет же, это я и есть!
Анонимам это уже совсем не нравилось; после словесной перепалки один, наконец, не выдержал, и, выхватив трёхлинейку, направил в сторону девушки штык. Двач-тян пришлось уйти.

В других местах реакция на неё была такая же; все верили, что она на самом деле мертва…
«Ну что ж, умерла – так умерла», – Двач-тян раздобыла бумажный пакет и, надев его на голову (косы пришлось пригладить), стала выглядеть как обычный анонимус.

Она не смогла найти никого из знакомых; скитаясь по старым имиджбордам, от которых по большей части остались одни развалины, она наткнулась на группу анонимусов-олдфагов, кочевавших, как и она, из одного места в другое. На некоторое время она осталась с ними, смирившись, что, возможно, никогда не покажет своё настоящее лицо. Олдфаги посчитали её за умного, равного себе собеседника, который, как им представлялось, успел повидать старый Двач. Слушая их рассказы у костра, песни под гитару, стихи, посвящённые былым временам, Двач-тян стала понимать, каково сейчас приходится анонимам с покойной борды. Она поняла и их реакцию на её появление; слишком сильно анонимы переживали утрату своего главного маскота, чтобы теперь поверить в чудное воскрешение. Впрочем, пребывание на природе, вне Купола, пошло ей на пользу: память и зрение полностью восстановились, как и потрясающая ловкость и превосходное обращение с холодным оружием – Двач-тян поняла это тогда, когда под удивлённые взгляды олдфагов быстро расправилась с приставшей к ним толпой рачья.

Скитаясь по пустынным имиджбордам, Двач-тян попала на Ычан. «Здесь же должны быть Уныл-тян и Славя-тян!» – вдруг вспомнила она. Попав внутрь, она пробыла там пару дней, слушая разговоры анонимов.

Вдруг, гуляя ночью по одной из узких улочек пригородов, она лицом к лицу столкнулась с кем-то; прохожий обронил пакет. Двач-тян наклонилась, подняла его и, посмотрев на прохожего, узнала в нём…
— Уныл-тян?!
— Спасибо… – Уныл-тян тут же хотела уйти, но на секунду замешкалась: голос анонима показался ей знакомым.
«Всё, хватит. Если и она меня пошлёт – делать нечего, придётся уходить с Ычана», – Двач-тян сорвала с головы бумажный пакет.
Уныл-тян перекрестилась и, схватившись за сердце, сделала несколько шагов назад.
— Спокойно, Уныл-тян. Это я. Живая. – спокойным голосом говорила Двач-тян и поддерживала себя жестами. – У тебя нет галлюцинаций.
Уныл-тян подошла к ней и потрогала. «И правда…» – удивилась она.
— Но… ведь ты была серьёзно больна, а потом… потом были похороны…
— Знаю, Уныл-тян, знаю… Поверь, мне трудно объяснить… – Двач-тян почесала затылок, – то, почему я стою здесь и сейчас перед тобой…
В проулке раздался топот сапогов. «Опять патруль…» – подумала Уныл-тян.
— Идём, скорее, – она, с некоторой предосторожностью взяв Двач-тян за руку, повела её проулками к своей съёмной квартире.
Зайдя внутрь, она посмотрела в глазок – на лестничной клетке никого не было – и заперла дверь.
Двач-тян присвистнула.
— Так ты здесь живёшь? Ничего себе, квартирка для маскота!
Квартира действительно была небольшой: коридор, спальня, кухня, туалет и две душевых.
— Ну, у меня есть квартира в центре, но здесь мне как-то больше нравится.
Двач-тян принялась осматривать квартиру.
— Ну и вид у тебя… – Уныл-тян внимательно разглядывала Двач-тян.
— Ага. Как будто из могилы вылезла, да?
Уныл-тян вздрогнула.
— Да не пугайся ты так. Шучу, – улыбнулась Двач-тян. – Зубы у тебя можно почистить?
— Ах да, конечно, конечно, – Уныл-тян принесла пасту и щётки. – Тебе бы и в душ не помешало сходить, – прибавила она.
— Точно. Хорошая идея, – Двач-тян принялась чистить зубы.
— Ну ладно, как закончишь – можешь занимать вторую кабинку, – сказала Уныл-тян. – Я в душ.
— Хорошо, спасибо.
Прополоскав рот, Двач-тян зашла в соседнюю от Уныл-тян кабинку. «Ух, наконец-то нормально помоюсь, – обрадовалась она. – А то с этими анонами чёрт его знает сколько время провела – да ещё и в канаве той пролежала неизвестно сколько времени, тьфу!»
Слышимость между кабинками была хорошая: Двач-тян решила рассказать о том, что с ней происходило за это время.
«Бедная, – думала Уныл-тян, слушая её рассказ, – кто бы такое смог вынести? Надо оставить её у себя».
— Ну вот, так я и очутилась у вас, на Ычане, – заканчивала рассказ Двач-тян, идя, обмотавшись полотенцем, следом за Уныл-тян в комнату. – Может, и правы те, кто прогнал меня тогда, – она вздохнула. – Какая же я Двач-тян без Двача?..
— Не надо так. Ты ведь осталась сама собой, не изменилась – а это главное…

Двач-тян хотела что-то возразить, но Уныл-тян, остановив её, приложила палец к её губам.
Полотенце слетело с плеч Уныл-тян, обнажив при свете луны стройную девичью фигуру. Двач-тян слегка покраснела.
— Уныл-ть… – начала было она, но остановилась; Уныл-тян, обняв, поцеловала её в губы…

…Летели дни за днями, а Двач-тян всё скоротала время в небольшой съёмной квартирке у Уныл-тян. Никто и не подозревал, что она живёт на Ычане… как и, впрочем, вообще того, что она живёт. По её просьбе Уныл-тян никому не стала рассказывать о ней – даже Мод-тян (что далось ей с большими усилиями). Сама Уныл-тян за это время действительно как будто расцвела; замечание анимешника, высказавшего корованеру своё предположение, было верным (за исключением одной маленькой детали)…

…Падал мелкий снег; за окном, выходившим на широкую улицу, ведущую к площади, можно было наблюдать оживление: анонимы готовились отмечать Новый Год. Из старенького грузовичка, стоящего рядом с продуктовым магазином, производилась разгрузка; у обочины улицы были припаркованы два москвича-»четырёхсотки». Окна были закрыты, и ни один звук не проникал в комнату небольшой квартирки на верхнем этаже. Уныл-тян, обняв Двач-тян, спала у неё на груди…
Внезапно зазвонил будильник, разбудив девушек.
— Что?.. Уже пора вставать?.. – Уныл-тян стала протирать глаза.
«Чёрт, ну почему так не вовремя? Всё удовольствие испоганил», – Двач-тян, повернувшись, ударила кулаком по будильнику; тот замолчал.
— Ты куда-то идёшь? – натянув на себя простыню и любуясь Двач-тян со спины, спросила Уныл-тян.
— Да, – ответила Двач-тян, одеваясь. – Мы с Угнетателем идём на ёлку в /b/. Будем дарить малолетней школоте подарки… – Она надела рубашку, брюки и широкий длинный плащ, скрывавший её движения. Уныл-тян вздохнула.
— Я быстро, – подмигнула ей Двач-тян, надевая на голову парик, маску Гая Фокса и шляпу, и превращаясь в тогосамого таинственного незнакомца.
Двач-тян решила, что жить на одни интернеты Уныл-тян нехорошо, и временами кое-где подрабатывала на Ычане. Пришлось, правда, разориться на костюм – но Двач-тян особо не жалела: расходы вскоре окупились.
Таинственный незнакомец вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Уныл-тян укрылась простынёй и, обхватив руками подушку, продолжила дремать с улыбкой на лице…

…Однако всему мирному их быту суждено было прерваться в один день. Тогда Уныл-тян задержалась в Администрации, о чём-то говоря с Мод-тян. Двач-тян, сидя на кровати, читала газету. Вдруг в замке двери стали ковыряться. Двач-тян, оторвавшись от чтения, хотела сначала отогнать взломщика, но… манера взлома показалась ей очень профессиональной и не на шутку заинтересовала её. Погасив в квартире свет, она спряталась в темноте.
В комнату вошёл среднего роста человек в тёмной куртке, разулся и принялся всё осматривать. Дойдя до спальни, он отчего-то усмехнулся, затем хотел было сделать шаг вперёд, но Двач-тян, подойдя сзади, приставила длинный нож, напоминающий катану или мачете, к его шее. Несколько секунд она прицеливалась, куда ему заехать, чтобы вырубить его на долгое время. Наконец, когда человек собрался что-то сказать, Двач-тян нанесла удар. Человек упал на пол. Она посмотрела на его лицо: это был Номад.
Оставив Уныл-тян на столе записку, переодевшись в тёмный костюм и надев маску, она надела на корованера обувь и, подняв его, отнесла к лестничной клетке…

***

Двач-тян рассказала с трибуны свою историю, исключая, естественно, некоторые подробности проживания на квартире у Уныл-тян (впрочем, самые догадливые в зале и так всё поняли, с улыбкой посматривая на Уныл-тян) и общения с Номадом.
Один из членов Комиссии, опомнившись, решил задать ей вопрос.
— Но… что же вы можете сказать про Криппи-тян?
— Криппи-тян? К сожалению, ничего. О ней я знаю только из газет двухнедельной давности. Тем не менее, я не считаю её какой-то самозванкой и думаю, что такой маскот имеет полное право на существование…
Номад, стоя у своего места, вдруг схватился за голову. Он услышал сильный звон в ушах; из носа его потекла кровь. Скорчившись от сильных головных болей, он упал на пол.
— Что с вами? Что случилось? – бросились к нему несколько человек.
А у самого корованера, которому казалось, что вокруг него мелькают вспышки света, с бешеной скоростью проносились перед глазами давние события…

***

…Номад, держа сигару в зубах, пересчитал лежащие на столе интернеты и с усмешкой глянул на собеседницу.
— Это авансс, – сказала Анякунда. – Осстальное получишшь поссле.
Номад обвёл глазами бар, вытащив из зубов сигару.
— Ладно, что за помощь тебе нужна? – сказал он, пряча пачку интернетов во внутренний карман.
— Мне извесстно, что одному ссвоему… знакомому, – спокойно, с расстановкой начала Анякунда-тян, – ты дал лицензию на производсство ссвоей ибражжки проссто так, по блату.
Номад нахмурился и стал вспоминать.
— Ты это про того… алхимика? – усмехнулся он.
— Да, про него. Так вот: ты должжен – так же, по блату – досстать у него одно… хм, скажжем так, ссредство… поссмотри: название написсано на бумаге.
Номад взял со стола бумагу, вместе с которой Анякунда подала ему пачку интернетов. На бумаге было от руки написано длиннющее название, состоящее из четырнадцати символов.
— Зачем это тебе?
— Это не твоё дело, – остановила его Анякунда. – Просто досстань ссредсство, ессли хочешь получить деньги. Адресс твоего приятеля на другой сстороне бумаги. Время на выполнение, – она посмотрела на часы, – один часс. Чуть задержишься – меня уже здессь не найдёшь. Всё яссно?
Номада слегка обескуражил тон собеседницы, однако он, допив ибражы из бокала и поставив его на стол, встал, надел шляпу и вышел из бара, прихватив записку с собой.

Часа ему вполне хватало: его знакомый, оказывается, расположился в нескольких кварталах от бара. Номад шёл по освещаемым фонарями ночным улицам, встречая на своём пути лишь редких фагов, которым вздумалось погулять ночью. Он дошёл до нужного места: дом был огорожен металлическим забором, в будке сидела собака. Номад позвонил; человек высунулся из окна дома, надел очки, и, вглядываясь корованеру в лицо, вдруг радостно ахнул. Перед Номадом раскрылась дверь.
Дом изнутри выглядел одновременно как мастерская и лаборатория: знакомый Номада в грязном лабораторном халате, с растрёпанной причёской, в очках с толстыми стёклами, обрадовался нежданному визиту.
— Номад!
— Алхимик! – корованер простёр руки в стороны. Ему немного стыдно было за то, что он не помнил имени друга; но прозвище, под которым его знали, к тому вполне подходило и было запоминающимся.
— Что ж ты так давненько у меня не был?
— Да, знаешь ли, всё в разъездах… Даже отдохнуть не успеваю, не то, что друзей навестить.
— Да ты проходи, проходи!
Они прошли в небольшую, насквозь прокуренную комнату, которую приятель корованера называл кухней, и сели за стол.
— Ну, как твоя лицензия с ибражами? Не пропала даром, надеюсь?
— Да ты что! Это же серьёзный бизнес: я очень неплохо на нём заработал, вот, и домик себе здесь прикупил… А, кстати, как ты узнал, что я здесь живу?
— Да какая разница, – сказал, не растерявшись, Номад. – Что, думаешь, один в глухом лесу находишься?
— А, ну да, конечно, – Алхимик мотнул головой. – Так вот, я в твои ибражы добавил кое-какие свои ингредиенты – так, ничего серьёзного, – торговля пошла! У меня теперь даже постоянные клиенты имеются!
— Ну, поздравляю…
Они болтали ещё минут десять; Номад уже стал поглядывать на часы и, улучив удобный момент, попросил приятеля об услуге.
— Да, конечно, друг, для тебя – всё что угодно!
— Послушай, у тебя не осталось вот этого… – он подал Алхимику записку – средства?
Тот, протерев очки, принялся разглядывать название.
— А, это… Ну да, я на днях собирался от него избавиться… Слишком много проблем с лицензией, да и на практике испытать так и не удалось..
Номад хотел спросить, что это за средство, но, чтобы не выдать себя, промолчал.
— А тебе, кстати, зачем оно? Алхимией или, может, оккультистикой заинтересовался, что ли?
Номад развёл плечами. «Интересно, – подумал он. – Очень интересно…»
— Ну так можешь мне его дать?
— Ах да, конечно, – кивнул Алхимик. – Пойдём.
Он подошёл к небольшому люку в полу и открыл его; под люком была лестница. Корованер и Алхимик спустились в небольшой подземный склад. Дойдя до полок, приятель корованера принялся шарить там, попутно уронив несколько пачек таблеток. Оттуда он достал завёрнутую в герметичный пакет одну-единственную капсулу.
— И всего-то? – недоверчивым тоном сказал Номад.
— Смеёшься, что ли? – с удивлением посмотрел на него Алхимик. – Даже половины этой капсулки должно хватить для… для… а… – он, не сдержавшись, сильно чихнул и подбросил в воздух пакет. Номад на лету схватил его.
— Будь здоров.
— Да, спасибо. Смотри, осторожнее с ней!
— Конечно, конечно.

Они распрощались; Номад, засунув пакет во внутренний карман, направился назад, к бару. Анякунда ждала его там.

— Ну что?
Номад положил на стол пакет.
— Прекрассно.
— Давай деньги.
— Ссейчасс, – Анякунда оглядела бар и, убедившись, что никто на неё никто не смотрит, подошла к Номаду, наклонилась и достала что-то из внутреннего кармана куртки…

***

Номад открыл глаза и резко поднял голову вверх. Окружающие расступились, испугавшись его вида. Вытирая кровь под носом, он вскочил на ноги и принялся, шагая то в одну сторону, то в другую, кого-то искать среди приглашённых. Вдруг зрачки его сузились, а взгляд остановился: он увидел, как Анякунда осторожно, тихо, стараясь не привлекать внимания, идёт к выходу из зала.
— Стой! Д-держите её! – Номад, крича на весь зал, с выпученными глазами показал пальцем на девушку-змею. Та, на секунду замешкавшись, заметила корованера и, выхватив из-под плаща револьвер с длинным стволом, выстрелила.
Номад совершил кувырок в сторону; пуля разнесла доски трибуны в щепки, оставив в середине огромное отверстие.
— Леди, остановитесь! – сказал стоявший рядом с ней комиссар, доставая из-под пальто свой веблей, но Анякунда опередила его: от выстрела комиссар отлетел на пару метров и, перелетев через трибуну, упал к ногам Мод-тян.
Солдаты в белых касках спохватились и разом открыли огонь из гарандов, но пули, ударившись об обивку двери, не попали в забежавшую за неё Анякунду-тян. В зале послышался звон вылетающих из винтовок пустых обойм; солдаты, чертыхаясь, стали перезаряжаться.
«Комиссар!» – Номад бросился к Мод-тян, но та махнула рукой, сказав, что позаботится о нём.
Корованер, выхватив маузер, со всех сил ринулся к выходу. Анякунда съехала вниз по перилам и, не доезжая нескольких сантиметров, спрыгнула, ударив воздухе стоящего на посту солдата. Другому она, не дав опомниться, со всей силы заехала по подбородку.
Номад за ней не успевал; он перепрыгивал через пролёты, иногда приземляясь удачно, иногда не очень.
У чёрного входа курил какой-то мужик. Анякунда, мчавшаяся на большой скорости, повернула голову вперёд и… напоролась на его локоть.
— Так-то! – ухмыльнулся мужик, глядя на бессознательную девушку-змею. – Бегают тут всякие, – развёл он руками, увидев тяжело дышащего Номада, подошедшего к нему с другой стороны.
— Молодец, – похвалил его Номад, пытаясь отдышаться; он всё понял, рассмотрев у мужика на футболке портрет Сюткина.

***

— Скорее! Аккуратнее, аккуратнее! – солдаты в белых касках, послушавшись Мод-тян, перенесли комиссара в ычановский «Мерседес-Бенц». – Срочно на Двач!
— Мод-тян, я не считаю это хорошей идеей, – недовольным тоном сказал Властелин.
— Перестань, Бен! – Мод-тян чуть ли не силой заталкивала ЧВ в машину. – Ты знаешь, ЧТО могут твои врачи. Я не позволила тогда умереть одному человеку, не позволю и сейчас второму.
Автомобиль тронулся и, разогнавшись, повёз пассажиров к Куполу.

***

…ТИ-ХО! – члены Комиссии пытались успокоить сильно шумящий зал. – Минуту вни… минут… Да что же это такое! – один из членов Комиссии взял деревянный молоток и с силой стукнул по столу три раза. – Тишина в зале!
Зал понемногу стал успокаиваться.
— В связи с непредвиденными обстоятельствами, – громко и чётко вещал в микрофон один из членов Комиссии, – окончание Собрания переносится на… на день. Всё.
Зал забурлил ещё больше; солдаты закрыли собой Двач-тян, которой каждый пытался что-то сказать.
— Всё послезавтра, – махнула рукой Двач-тян и направилась к служебному выходу.

***

Стенограмма допроса бывшего маскота Двача Анякунды-тян – Главное Управление Расследований при Организации, Нейтральная территория.
Вопрос. – Имя?
Ответ. – Анякунда-тян.
Вопрос. – Род деятельности?
Ответ. – Маскот Двача. Бывший.
Вопрос. – Дата появления?
Ответ. 2008-й год.
Вопрос. – Дата появления в качестве мема и маскота?
Ответ. 2008-й.
Вопрос. – Где были после закрытия Двача?
Ответ. – На тематических форумах. В основном – фурри-арте. Несколько раз появлялась на Ычане.
Вопрос. – Где проживаете?
Ответ. – Снимаю квартиру на нейтральной территории.
Вопрос. – Покажите на карте.
Ответ. – Здесь, в этом районе.
Вопрос. – Как давно вы знакомы с Двач-тян?
Ответ. – Я познакомилась с ней сразу после появления.
Вопрос. – Как у вас оказалось одно из нелицензированных алхимических средств? Что за инцидент произошёл в лолимаркете на нейтральной территории накануне появления Криппи-тян?
Ответ. – Я пыталась раздобыть одно средство в лолимаркете недалеко от Дватиреча, но хозяин магазина не смог мне его предоставить, попробовал подсунуть подделку. Из-за этого между нами произошла… драка.
Вопрос. – Продолжайте.
Ответ. – Затем я случайно узнала, что Номад, создатель одного из популярных сортов ибражы, хорошо знаком с неким Алхимиком, который, по слухам, располагал данным средством. Я встретилась с Номадом в баре недалеко от дома Алхимика и договорилась с ним о доставке препарата.
Вопрос. – Как именно ему удалось раздобыть это средство? Купить?
Ответ. – Нет, думаю, Алхимик отдал ему препарат даром, за то, что Номад когда-то подарил ему лицензию на напиток. Получив препарат, я вколола Номаду в шею инъекцию средства, вызывающего потерю кратковременной памяти, и оставила его сидеть в такой позе, как будто он перепил и заснул.
Вопрос. – Как вы использовали это средство далее?
Ответ. – Я вошла под Купол (у меня было право войти внутрь), пронесла средство в больницу и осталась наедине с Двач-тян в её палате. Я попробовала раскрыть капсулу, но она оказалась твёрдой. Тогда я разжевала её и вылила содержимое в пробирку. После этого я взяла шприц, набрала в него жидкость и ввела её в вену Двач-тян.
Вопрос. – С какой целью вы сделали это?
Ответ. – Мне было известно, что это средство, если дать его человеку перед смертью, позволит сохранить душу умершего и воплотить её в реального человека.
Вопрос. – Вы оккультистка? Или увлекаетесь алхимией?
Ответ. – Нет. Просто я была готова пойти на всё, чтоб хотя бы попытаться спасти сестру.
Вопрос. – Продолжайте.
Ответ. – На следующий день последовало официальное заявление о смерти Двач-тян. Я, как и многие, поверила в то, что она мертва, но знала, что у неё есть шанс возродиться.
Вопрос. – Что было после похорон?
Ответ. – Вы имеете в виду процессию на Дваче или перезахоронение на Дватирече?
Вопрос. – Второе.
Ответ. – Я решила не ждать, сложа руки, и под видом анонима отправилась на Дватиреч, где спровоцировала спор между фагами и фобами Двач-тян. В конце концов, первые решили организовать сходку, на которой планировали вызвать дух Двач-тян.
Вопрос. – Вы добивались этого?
Ответ. – В общем-то, да.
Вопрос. – Продолжайте.
Ответ. – Дальше я узнала об инциденте на /o/, кладбище Дватиреча. Следующей ночью я отправилась туда, надеясь поговорить с…
Вопрос. – Криппи-тян?
Ответ. – Да, с ней. Я думала, что она является той самой реинкарнацией Двач-тян, на которую я надеялась.
Вопрос. – Продолжайте.
Ответ. – На /o/ мне случилось наблюдать сцену драки этой… девушки с Номадом. Сначала я собиралась остановить его, но потом поняла, что… Криппи-тян меня не узнаёт. В результате нам вдвоём с Номадом пришлось отбиваться от Криппи-тян.
Вопрос. – Чем закончился инцидент?
Ответ. – Криппи-тян скрылась. Мы с Номадом разошлись в разные стороны.
Вопрос. – Что вы делали после этого?
Ответ. – Пыталась выяснить что-либо о Криппи-тян. Поговорить со свидетелями её появления. Однако мне это не удалось.
Вопрос. – Почему?
Ответ. – Большая часть из них была мертва, остальные находились неизвестно где. Далее я оказалась на вчерашнем Собрании…
Вопрос. – Как вы объясните своё поведение на нём?
Ответ. – Не знаю. Я была уверена, что Двач-тян мертва и надеялась, что она действительно реинкарнировалась в Криппи-тян, хоть и не помнит меня. Потом у Номада случился приступ. Он всё вспомнил, так? Вы ведёте допрос с его слов?
Вопрос. – Не отвлекайтесь от темы. Почему вы открыли огонь?
Ответ. – Я… не знаю. На меня что-то нашло, и я решила выстрелить в Номада.
Вопрос. – Зачем вы стреляли в комиссара?
Ответ. – Это была случайность. Он хотел достать оружие, и я рефлекторно пустила в него пулю.
Вопрос. – Бежать вы бросились тоже «рефлекторно»?
Ответ. – Что мне оставалось делать? Повторяю, я, скорее всего, находилась в состоянии аффекта.
Вопрос. – Готовы ли вы повторить свой рассказ на завтрашнем процессе?
Ответ. – (Молчание).
Вопрос. – Я повторю вопрос: готовы ли вы выступить с показаниями на завтрашнем процессе?
Ответ. – Да.
Допрос проводил Аноним № 001-059/нч.

Номад, дочитав стенограмму, глубоко, до посинения, затянулся. «Н-да-а-а, – подумал он. – Такие дела. Вот всё и прояснилось…» Он ещё раз пробежал глазами текст с самого начала. «Хм… безэмоционально всё как-то. Представляю, какая там, на допросе, драма была! А здесь сухо всё так, аккуратно записано, – Номад продолжал покуривать сигарету. – Одно шипение Анякунды чего стоит!»
Корованер посмотрел на мятую пачку «Лаки Стар». «Да откуда же они взялись у меня?», – он почесал затылок.
На Номада в раз навалилось осознание всего, что на самом деле произошло с ним и с теми, кто его окружал. «Сначала меня обвела вокруг пальца Анякунда, – пытался он разложить всё по порядку, – И как тонко обвела! Я даже и представить не мог, что мной просто играют… СССР-тян? Ну, здесь, допустим, сыграло то, что я весь день просидел над нульчановской копипастой – у меня даже веки тогда слипались. И последняя – Двач-тян… Поистине эпичное надувательство! А ведь я даже не подумал, не предположил, что тот Аноним в чёрном – это она!..» Вдруг, представив себе всё это, он рассмеялся. «Получается, что меня, «матёрого агента», как говорил один связной ЧВ – царство ему небесное! – смогли легко обдурить три… девушки? Вот те на – это ж прям победа женского менталитета над мужским! Какой-нибудь сюткинист на моём месте точно бы стал героем…»
Он в очередной раз взглянул на стенограмму. «Хорошо, что Мод-тян и Двач-тян смогли убедить её дать добровольные показания… – думал он. – А чернокожий доктор на Дваче, говорят, буквально вытащил с того света комиссара. Везучий, – он затянулся, – прям как я.»
Номад вспомнил и о Криппи-тян. «Я был прав: она – случайность, жертва эксперимента, – докурив сигарету, он бросил её в мусорку. – Вот как всё получилось: желая лучшего своему дорогому человеку, Анякунда, возможно, сделала ему хуже… Двач-тян разделилась на два маскота – самостоятельных, полноценных. Поладят ли они теперь? Как сказал тот мужик, споривший с блоггерами, это – вопрос времени…»

На следующий день Анякунда-тян выступила в суде. Комиссия с руки Мод-тян перенесла дело собственно Анякунды на неделю. Дело, затеянное Двачем, Ычаном и Дватиречем полностью прояснилось. Несколько раз за время процесса успела выступить и Двач-тян (за прошедший день она встретилась со Славей-тян, Мод-тян, Уныл-тян, СССР-тян и Токаревым).
— Многих сейчас интересует, куда я пойду после Собрания, – говорила она. – Чтобы относительно этого вопросов ни у кого не было, я постараюсь вам всё объяснить. Под Купол закрытого Двача, – она остановила взгляд на ЧВ, – я не вернусь. Из прошлого моего рассказа вы слышали о том, как я изменилась, когда стала жить снаружи, на просторах Интернетов. Да, моё имя Двач-тян, и я, казалось бы, должна быть там же, где, собственно, сейчас находится имиджборда… Но правда в том, что Двач сейчас не под закрытым куполом – он там, где его Анонимусы. Во всех имиджбордах. Во всём Рунете. Во всех Интернетах.
Звуки её речи затронули многих представителей самых разных чанов; многие из них сами были анонимами старого Двача.
— ЧВ, – обратилась она к Властелину, – ты делаешь многое для своей борды. Благодаря тебе удалось сохранить под Куполом жизнь, пускай и изолированную от всех и ото вся. Но пойми: маскоты имиджборды либо остаются с ней и умирают – либо уходят туда, где им место… где их ждут. Я уверена, Бен: ты не хочешь моей смерти. И ты поймёшь моё решение остаться на Ычане…
— Я поддерживаю сестру, – СССР-тян встала из-за своего места и подошла к Двач-тян. – Товарищ Бен, не держите на меня обиды: я ухожу в открытые Интернеты.
Зал зашумел.
ЧВ, находящийся под перекрестьем всеобщих взглядов, медленно поднялся и направился к трибуне, где стояли девушки. Зал замер в ожидании.
Бен, убрав выкатившуюся из глаза слезу, обнял Двач-тян и СССР-тян. Мод-тян с умилением посмотрела на них.
— Да благословит вас Викентий, дочки, – тихо сказал ЧВ и под нарастающие аплодисменты зала удалился на своё место.

***

…Собрание было объявлено закрытым, однако прибывшие ещё долго держали Двач-тян, прося её ответить на вопросы. Двач-тян была не против и охотно отвечала. Тут же на неё сыпались поздравления и пожелания; она всех благодарила.

Над палаточным городком сквозь облака проглядывало солнце; в стороне же, около пустого блокпоста, лил мелкий дождь. Номад, развернув зонт, курил. Нет, старого корованера нисколько не удивляла это зрелище и та радостная атмосфера, окружавшая всех прибывших на встрече с Двач-тян. Он не был каким-нибудь сопливым юнцом, жалующимся на недостаток внимания. Но почему-то Номада охватил некий когнитивный диссонанс от сравнения того, что происходит перед ним и того, что происходит с ним. Корованер чувствовал, что он на этом празднике лишний. Выбросив зонт и сигарету, он пошёл в другую сторону от штаба Организации – в ту, на которой лил дождь и, не просыхая, лежали грязные, расхлябанные дороги, не дающие пройти ни автомобилю, ни одинокому путнику, бегущему ото всех…

***

Мод-тян и Уныл-тян находились в напряжённом ожидании; встреча длилась уже час. Наконец железные двери открылись, и в приёмную вошла Двач-тян.
— Ну что? – вскочили с кресел Мод-тян и Уныл-тян.
— Я говорила с ней. Она раскаивается обо всём. Даже не знаю, может, мне лучше остаться здесь…
— Не беспокойся, Двач-тян, – сказала Мод-тян. – Я позабочусь об Анякунде. Я не позволю ей сесть за решётку. Можешь быть спокойна.
— Спасибо, Мод, – Двач-тян пожала ей руку и отправилась вместе с Уныл-тян на Ычан.

— Ну что, любая деанонимизация суть фейл? – улыбнувшись, сказала Уныл-тян. – Помнишь, чьи слова?
— Ладно, – усмехнулась Двач-тян. – Анонимизация, чаще всего, тоже происходит не от хорошей жизни…
Они прошли через открытые ворота Ычана; с неба посыпались ленты, конфетти и прочий праздничный мусор. Анонимусы снимали шляпы перед Двач-тян. Легионеры и полицейские, вставая по стойке смирно, отдавали ей честь. На площади был устроен салют в честь её официального прибытия. Весь день на борде праздновали это знаменательное событие.

Вечером, придя в свою небольшую съёмную квартирку, Двач-тян и Уныл-тян обнаружили на столе записку. Записка была от СССР-тян. Она сообщала, что ещё не приняла окончательного решения, останется ли она на Ычане или уйдёт в свободные Интернеты, и просила дать ей некоторое время на раздумье. Кроме того, она оповестила о том, что на Форчане в связи с недавними открытыми провокациями сайентологов приняли решение набрать добровольческий Иностранный Легион, и СССР-тян направляется туда.
— О, нет! – испугалась Уныл-тян. – Надо её остановить!
— Не надо, – сказала Двач-тян. – У неё за всё время, пока она лежала в коме, накопилось столько энергии, что некуда девать. Помнишь, чем это чуть было не закончилось?
— Но ведь это опасно; она может погибнуть!
— Ты что! Наша СССР-тян нигде не пропадёт. Я уверена: с ней всё будет в порядке.
Уныл-тян согласилась с ней.
— Да, ещё кое-что, – сказала Двач-тян. – Мне нужно кое-куда заглянуть…
— Опять уходишь? Ты же только вернулась!..
— Обещаю, я быстро… – улыбнулась ей в ответ Двач-тян.

***

Номад вышел на прогулку, заперев квартиру на ключ. Солнце садилось за горизонтом, ещё освещая пригороды Ычана. Корованер не знал, куда именно ему стоит идти; он не мог представить себе спокойное, неторопливое забвение в небольшой квартире. Двач-тян найдена, о Криппи-тян всё известно… Выполнены, а точнее утеряны две цели, которые корованер считал главными – если не в жизни, то хотя бы в ближайшем будущем. Номада посещали мрачные мысли…

…Вдруг он заметил, что слева от него кто-то шагает нога в ногу.

— Здравствуйте, я – Двач-тян. Живу в разделе /tan/ на сайте Ычан точка ру. Хотела бы, чтобы вы сделали имиджборд, суть такова… – от своей шутки Двач-тян самой взгрустнулось. Номад понял её.
— Знаешь, Номад, я не оправдываю СССР-тян и не одобряю то, что она сделала… Но кое в чём она была права: ты ведь, – усмехнулась Двач-тян, – стал (пускай негласно) символом и идеологом ньюфагов, фактически одним из маскотов позднего Двача и раннего тиреча – наряду, например, с Сюткиным.
Номад заметил в её руке небольшой футляр из-под какого-то музыкального инструмента.
— Что, и ты меня расстреливать собралась? – сострил корованер.
— Нет, что ты! Бог с тобой. Но посмотри: тот же Сюткин стал главой крупной партии; Лебедев, хотя и прославился на имиджбордах, больше известен в ЖЖ… А ты, Номад?.. Кстати, как твоё настоящее имя?
— Номад, – улыбнулся Номад. – Просто Номад. Да, действительно, нигде я больше не известен: получается, я всё прослоупочил и не успел урвать место… Даже идти теперь некуда. Что же мне, в своей квартире остаток жизни доживать, что ли?
Двач-тян отрицательно кивнула головой и переложила футляр из одной руки в другую.
— Так что же ты? Учишься играть на музыкальном инструменте?
— Поверь, Номад, на этом инструменте я играю лучше других… Намного лучше.
— Хм, интересно…
— И я хочу, чтобы ты сам научился на нём играть, и более того – стал виртуозом.
— Да? Ну и что за инструмент там у тебя?
Двач-тян, улыбаясь, остановилась и раскрыла футляр. Номад, заглянув внутрь, обомлел: там лежал Её нож – не то катана, не то мачете… Свет заходящего солнца отражался об его сталь. Номад знал толк в холодном оружии и с восхищением рассматривал нож.
— Это мой подарок тебе, корованер.
Номад, взяв нож в руки, всё понял; глаза его засияли. Он ясно представил себе, куда пойдёт…
— Я знаю, о чём ты думаешь. Ступай туда. Ты должен быть там, где ты нужен. Где тебя ждут. Помнишь?
Номад с благоговением посмотрел на неё.
— Что бы там о тебе не говорили, Номад, я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за то, что ты сделал для всех нас…
Номад пожал ей руку и попрощался, взяв футляр с ножом. Впервые за последний год он точно знал, куда ему идти…

***

…На борду надвигался закат; солнце, заходя за горизонт, в последний раз за день обливало серый город оранжевым светом. Наблюдалось привычное для завсегдатаев борды зрелище: угрюмые аноны, опустив головы, молча брели по грязной, не убранной площади; создавший тред аноним отчаянно бился за него, стоя с топором перед вымазанной в саже нитью; перед ним стояли, время от времени кидая в спрятавшегося сзади тролля камнями, несколько других адекватных анонимов и старались, несмотря ни на что, поговорить с ОПом; рак, усевшись на огромном обломке некогда былинного треда, довольно шевелил усами.

Криппи-тян, поддёрнув ремень на чехле с гитарой, села в остановившийся рядом нелепый колёсный трамвай, следовавший по вполне реальному, 410-му, маршруту. Единственный пассажир – она – ехала на свою имиджборду. Сев на сидение, она поставила рядом гитару и опустила голову, не желая смотреть на привычное зрелище из окна.

Вдруг её посетило видение: ей на минуту показалось, что она – рыжая девушка с двумя косами в форме молний и человеческим, а не мёртво-бледным цветом кожи – очутилась на красивой серо-оранжевой площади, в центре которой, на табло, оранжевым цветом светились крупные буквы: «2ch.ru. Добро пожаловать. Снова.» На площади царит оживление: анонимусы-олдфаги в тёмных костюмах с красными галстуками беседовали на увлекательные темы, регулярно доставая и складывая рядом с собой ящики с вином; в небе ярко горит солнце, летают, медленно описывая дугу по радуге, слоупоки; поезд перевозит по воздуху сотни нефти; саму Её радостно встречают Токарев, Лирический и – да что уж там! – сам Чёрный Властелин… Интересная личность беседует с Трансцендентной личностью, показывая пальцем на высовывающегося из-за треда корованера; недоумевая, катится по земле Красный Бородач. Внезапно слоупок, сбившись с траектории, ударяется о Её затылок, сбивая с её глаз розовые очки…

…Криппи-тян очнулась уже на самой борде. Глазам её предстало повседневное, ужасающее зрелище: на грязной площади «онанимусы»-тиречеры, высовываясь из-за укрытий, закидывают друг друга несвежим говном; по улицам ходят, останавливаются и сношаются проекции нигеров, создаваемые старыми, плёночными вайп-машинами; раки в стороне, притворяясь анонимами, махают хвостами и щёлкают клешнями; низкорослые, жирные, зелёные тролли проводят разминку перед предстоящим набегом…

Криппи-тян часто посещали видения вроде сегодняшнего; она не знала – да и не могла знать, поскольку вампиры не имеют собственного отражения – кем является на самом деле, как выглядит. Во снах и видениях ей часто представлялась та самая рыжая девушка, могила которой стояла посередине /o/. Каждую ночь она ходила туда и клала на надгробие свежие цветы. Она оплакивала незнакомую ей девушку, в которой видела своё отражение, родственную ей душу. Её нисколько не интересовали политические интриги тиречеров, но к попыткам отождествить её с той, чьё надгробие было её ночным пристанищем, она относилась крайне отрицательно – и усмиряла особо буйных «активистов». Ошибка, случайность, появившаяся в результате эксперимента Анякунды, не знавшей, что Рыжая девушка жива, она испытывала горечь, во много раз превосходившую даже горечь самой Двач-тян в последние годы её жизни под Куполом. Но она терпела и не подавала вида, прикрываясь образом беспощадной вампирши…

…Криппи-тян услышала недалеко, за одним из костров, разговор анонимов ночного тиреча. «Не торт», – твердил один из них. Криппи-тян, хорошо знавшая и ночные разговоры, и ночных анонимов, подбежала к ОПу и со всей силы вдарила ему по голове. Тот упал. Остальные вгляделись в темноту. Криппи-тян замахнулась на них гитарой, и те, испугавшись, разбежались. Криппи-тян стряхнула кровь с гитары и, пройдя несколько метров, остановилась у другого костра; поставив впереди себя гитару, она оперлась на неё руками и вздохнула…

…Вдруг кто-то сзади закрыл ей глаза руками. Криппи-тян встала неподвижно и попыталась угадать, кто за ней стоит: руки были тёплыми – это точно человек; грязью или чем похуже от него не пахло – значит, не рак с тиреча. Но кто же? Сердце Криппи-тян сильно колотилось. Обернувшись, она увидела перед собой… ту самую рыжую девушку с двумя косами в форме молний. Та ласково смотрела на неё, держа её холодные руки в своих, тёплых.
— Здравствуй, – Двач-тян вытерла слёзы с её лица.
Криппи-тян заворожено смотрела на неё.
— Не надо бояться: это я, живая… Тебя, наверное, интересует, кто ты, как ты появилась… и кто я…
Криппи-тян кивнула головой.
Они уселись около костра; Двач-тян рассказала ей всю историю от начала до конца. Криппи-тян внимательно слушала, наблюдая за огнём в костре. Постепенно на лице её появлялась улыбка: она поняла, что не зря не зря живёт здесь, на этой борде…

— Мы с тобой – две стороны одной медали. Но не стоит так переживать, – Двач-тян поняла, что она чувствует, – переживать мне бы надо: я лишилась своей родной борды. У тебя же есть своя. Да, далеко не идеальная и поражённая многими болезнями, но… Пойми, ты должна здесь остаться. Ты должна позаботиться о своей имиджборде и своих анонах: нельзя бросать их всех на произвол судьбы! Посмотри: даже на Собрания за тебя ездит какой-то пройдоха, которого никто не знает…
Криппи-тян склонила голову. Двач-тян, подойдя к ней, взяла её лицо обеими руками.
— Обещай, что позаботишься о своей борде!
Криппи-тян улыбнулась и утвердительно кивнула головой. Двач-тян поцеловала её в лоб.
Достав из чехла бас-гитару, Криппи-тян наиграла какой-то мотив. Двач-тян он показался знакомым. Проиграв вступление, она остановилась.

— Is it okay if I don’t make it?
Is it okay if I don’t come around?
The light is fading and the sun has gone down… – запела она, подыгрывая себе на бас-гитаре.
Двач-тян вспомнила эту песню, появившуюся на свет в один год с Двачем, и запела вместе с ней…
— Bring it on back, bring it on back, bring it on back…

До редких олдфагов, блуждавших когда-то вместе с Двач-тян и проходивших в тот момент мимо тиреча, донеслась эта музыка. Завороженные, они остановились. Пара анонимусов обронила скупую слезу.

— There’s a day that never ended.
Tell me when it’s time to open up my eyes.
Like the morning with the sun on the rise.
Bring it on back, bring it on back, bring it on back.
Bring it on back, bring it on back, bring it on back…
For all that you do,
For all that you had,
For all that you said, would you take it all back.
All that you’ve seen,
Is much more than you have.
Bring it on back, bring it on back, bring it on back.
Bring it on back, bring it on back, bring it on back…

Вместо послесловия.

…среди бескрайней пустыни, раскинувшейся на несколько тысяч километров во все стороны, стоял небольшой деревянный домик. Однако деревянным он казался лишь со стороны; в действительности же сделан он был по последнему слову техники: жаропрочные материалы, солнечные батареи, система защиты, внутреннее охлаждение и – самое главное! – установка, позволяющая домику перемещаться и зарываться под песок. Для любого заполучить такое жилище было мечтой всей жизни; немногие могли позволить себе такую роскошь.

Это был подарок Алхимика Номаду – возможно, величайшему ограбителю корованов в истории. Уже чуть более недели он жил в песках пустыни, находящейся в южной части нейтральной территории.
Через пустыню эту часто проходили корованы, груженые нелицензированными ибражами, центральными процессорами, вайп-машинами, крутящими записи съёмки нигеров, и другими запрещёнными вещами – по этому маршруту можно было беспрепятственно пройти между многими сайтами и, конечно же, бордами. Корованер получил разрешение от Организации на разграбление и уничтожение таких корованов. Организация, впрочем, выделила ему только старую аппаратуру – радары, способные засекать передвижения в пустыне – так что от внешнего мира Номад был отрезан. Но и этого ему хватало, чтобы безошибочно вычислять маршруты опасных корованов, и набегая на своём домике, беспощадно разить перевозчиков запрещённой продукции – рачьё, троллоту, педобиров. Все товары с корована уничтожались.
Организация была довольна Номадом.

Но этой ночью, сидя в своём домике, корованер достал из ящика кое-что, что он успел прихватить с собой из недавно разграбленного корована.

Это были газеты. Номад уже давно не слышал о том, что происходит там, на имиджбордах, и принялся увлечённо читать. В газетах было написано, что Чёрный Властелин и Мод-тян в знак примирения совместно организовали между имиджбордами какое-то мероприятие (»Ещё бы не помирились! – усмехнулся корованер. – ЧВ всегда питал к ней слабость, долго бы дуться не смог.»); в одной из рубрик была размещена небольшая статья, в которой рассказывалось о продвижении работ на полуострове Эроге: уже было снято видео и начали проводиться небольшие обзорные экскурсии. Номад перелистнул газету и увидел новости Тиреча: оказывается, Криппи-тян взялась за ум: анон, который представлял борду на собрании, был отстранён от власти, отныне Криппи-тян взялась сама представлять свою имиджборду (Улыбка Номада расплылась до ушей). Здесь же говорилось и о деятельности Организации – в частности, о втором по счёту переносе рассмотрения дела Анякунды-тян; впрочем, всем уже было ясно, что адвокаты, нанятые Мод-тян, смогут разрешить это дело. В колонке с заголовком «Зарубежные новости» сообщалось о том, что некая девушка из Рунета, солдат добровольческого форчановского Легиона, проявила отличные боевые качества в вооружённом противостоянии Анонимусов и Саентологов; благодаря ей в короткий срок были взяты многие опорные пункты противника. Администрация Форчана пообещала представить её к высшей награде (Номад уже слышал о том, что СССР-тян сражается вместе с форчановцами; эта заметка не стала для него неожиданностью – он и не представлял, что о ней могут написать что-то другое). Кроме того, рассказывалось о некоем прославившемся фермере-эмигранте из Рунета, который, применив у себя какие-то сверхновые технологии, добился впечатляющих результатов. Корованер с удивлением узнал на прилагающемся к статье фото фермера… Петра, пилота того самолёта, что разбился когда-то над Ычаном («Вот даёт! – подумал Номад. – А я ожидал прочитать о нём как, например, о чемпионе по бегу…»).
Номад, так и не вспомнив, откуда у него взялась мятая пачка «Лаки Стар», достал сигарету и закурил.

«Помни не зря конец января
И рака-убийцы прыть.
Не вижу причины я, по которой
День тот стоит забыть.

Я никогда не забывал – и не забуду – тот день. Я всегда помнил то событие, великое и ужасное одновременно, которое заставило территорию русских чанов измениться навсегда. Но, помня о том событии, не могу не вспомнить о человеке, имя которого неразрывно связано с бывшим великим русским имиджбордом.
Я хочу поведать о человеке, которого долгое время считали мёртвым – естественно, небезосновательно – и который в итоге оказался живее всех живых…
Человек этот олицетворял дух того самого старого русского имиджборда; олицетворял во всех смыслах – когда имиджборд закрылся, он медленно стал умирать. Но судьба спасла его: когда все, думая, что он умер, устроили похороны, случилось так, что гроб с ним остался в безлюдном месте и незапертым. Тогда же этот человек проснулся – у него был летаргический сон. Казалось бы, стоит ему объявить о себе, и все, обрадовавшись, будут праздновать его выздоровление… Но нет. Люди слишком были погружены в траур – они подумали, что видят перед собой самозванца. Так этот человек был отринут. Изгнан.
Но в один день, когда никто не ожидал, он вернулся. Вернулся, чтобы снова подарить людям надежду. И в этот раз у него, похоже, получилось».

Номад поглядел на нож, подаренный ему Двач-тян; не одна уже педобирья голова была снесена им в буйных набегах корованера… «Я научился играть на твоём инструменте, Двач-тян, – улыбнувшись, подумал он. – Научился…»
Оторвав взгляд от ножа, он вернулся к написанию своих мемуаров.

«Я горжусь не только тем, что видел этого человека, разговаривал с ним, жал ему руку. Я горжусь не только тем, что искал его, прилагая немало усилий, тратя драгоценное время своей жизни. Я горжусь не только тем, что из-за него несколько раз оказался совсем близок к смерти, и не только тем, что он подарил мне цель, к которой я шёл… Я горжусь одним фактом своего существования в том мире, где живёт этот человек.
Так помните же его, как помните день семнадцатого января, ибо именно он является символом великого имиджборда, символом нашего времени, символом надежд и потерей олдфагов, символом того, как человек, обречённый на смерть, может получить право на вторую жизнь…»

Неоффициальное продолжение истории про Крипи-тян с iichan.ru/tan/

…Дни всё летели и летели; из-за какого-то крысы-куна в Организации новость о Большом собрании и исках представителей имиджборд вскоре облетела Интернеты; к штабу Организации уже стали стали съезжаться все кому не лень. В такой ситуации Комиссия была вынуждена ускорить процесс подготовки к собранию. Когда об этом сообщили комиссару, он лишь улыбнулся в ответ: расследование было и так почти завершено – благодаря тому человеку, которого Мод-тян порекомендовала комиссару.
Номад работал усердно и заставил сильно напрячься тех двух «парней», которых к нему приставили. На самом деле его помощники были на десяток-другой лет старше его: мало какой от них был толк. За эти несколько дней Номад собрал кучу документов, в которых упоминалось о Криппи-тян, смог уговорить представителей соседних с тиречем чанов предоставить ему свои архивы (подчас не без помощи солдат в белых касках). Всё говорило об одном: Криппи-тян появилась внезапно пару недель назад, посреди ночи, рядом с надгробием Двач-тян. Номад примерно знал, как будет выстраивать свою линию на процессе; в кармане у него уже был один весомый аргумент…

…После долгих срачей Комиссии пришлось пригрозить руководству тиреча санкциями, если те не пропусят детективов внутрь. И вот, под громкие крики недовольства со стороны тиречерских анонов, Номад и два старых сыщика, охраняемые взводом солдат в белых касках, вошли на территорию /o/. Пришлось это сделать днём, чтобы обезопаситься от Криппи-тян. Могила была вскрыта, гроб вытащен наружу. Внутри было пусто. Хотя сыщики и заметили, что могилу разрывали и вскрывали гроб до них, приблизительно неделю назад, картины это не поменяло, так внутри гроба никто не копался: никаких отпечатков и никаких останков там, похоже, вообще не было. Торжествующие сыщики, сделав фотографии, вышли, эскортируемые солдатами, из тиреча…
«Да, – подумал Номад, – Хорошо, что они ещё не знают, кто вскрывал могилу ранее – иначе бы меня там, наверное, сразу бы линчевали…»
Но корованеру было нужно больше: ему нужны были показания реальных людей. Из архивных документов можно было понять, что в тот день Криппи-тян появилась во время какой-то оккультистской сходки. Организация когда-то поручила расследование этого дела нульчановской полиции, собственно, из её архивов Номад и получил список тех, кто был очевидцами тех событий: аноны давали показания в трёх участках на Нульчане, скорее всего, там их им пришлось оставить свои адреса. Корованер решил вновь отправиться на Нульчан.
— Собирайтесь, – он разбудил сыщиков, спавших на раскладушках в соседнем кабинете. – Едем на Нульчан.
Они погрузились в мотоцикл с коляской, предоставленный Организацией, и через сорок минут уже были на нульчане – штаб находился не так далеко от имиджборды. Данные, которые он собрал по «оккультистам», его не обрадовали: большая часть из них умерла (причём два – ещё там, на месте сходки), другая часть пропала невесть куда; корованер смог раздобыть точные координаты лишь двоих анонов.
Номад и сыщики, выехав с Нульчана, отправились к окрестностям тиреча; там, судя по архивным данным, проживал первый анон. Они остановились в квартале от нужного дома; далее Номад пошёл пешком вместе с сыщиками. Окрестности тиреча можно вполне было сравнить с его кладбищем, только вместо надгробий везде были наставлены старые, кривые, покосившиеся многоэтажки. Уже стемнело; луна нисколько не освещала это место. Собственно жильцов здесь было немного: по одному-двум фагам на каждую многоэтажку; все сидели в своих квартирах, на улицу никто не выходил. Номад задворками добрался до нужной многоэтажки; анон жил между подвалом и первым этажом.
Дверь была раскрыта: Номад осторожно, на цыпочках, вошёл в квартиру.
— Чёрт! – корованер выхватил маузер. – Опоздали…
Двое сыщиков-стариков, спохватившись, вынули из пальто свои бульдоги и вошли в комнату.
На полу лежал мёртвый аноним; отверстие на бумажном пакете, надетом на его голову, находилось чуть ближе к правой стороне лица. Номад присел рядом с ним, надел перчатки и снял с него пакет. На правом стекле очков анона была трещина и отверстие: правый глаз и веко были покрыты запёкшейся кровью. Номад повернул его голову: второе отверстие находилось на затылке. «Насквозь», – подумал Номад и стал осматривать комнату. Стекло на окне было прострелено.
— Стреляли из зауэра, – сказал один из сыщиков, отхлебнув из жестяной фляжки, – судя по всему, несколько часов назад.
Вдруг Номаду показалось, что сквозь темноту, через окно, на него кто-то смотрит. Номад стал внимательно вглядываться, но, никого не заметив, повернулся к сыщикам.
Вдруг сзади, с противоположной стороны улицы, раздался выстрел; пуля выбила флягу из рук сыщика. Все разом пригнулись.
— К выходу, скорее! – Номад на корточках стал продвигаться к двери. Выйдя на улицу, они бегом направились к мотоциклу. Номад оглянулся: за ними гналась, махая вилами, револьверами и винчестерами, толпа тиречеров. «Облава», – понял Номад. Сыщики быстро забрались в мотоцикл; Номад, сев впереди, нажал на педаль, и транспорт тронулся.
Вдруг рядом свистнула пуля и врезалась во что-то справа от сидящего за корованером сыщика. Тот с испугом посмотрел на люльку: к счастью, его товарищ был жив – пуля сбила с него шляпу. Номад, уже прилично разогнавшись, всё больше отрывался от толпы.
Впереди, у ветхой сторожки, путь им преградили несколько тиречеров с револьверами.
— Держитесь! – Номад поднажал и, увидев впереди своеобразный «трамплин» из досок, направил транспорт туда. Мотоцикл, покосившись в воздухе, перелетел через сторожку и, к счастью пассажиров, более-менее удачно приземлился на землю. Тиречеры в ярости стреляли в сторону уходящих от них «расхитителей гробниц», однако Номад и сыщики были уже далеко.
— Вот что, господа, – обратился к ним Номад, когда они добрались до штаба Организации. – Во-первых, никому не рассказывайте об этом случае…
— Как же не рассказать! Это ж ощутимый удар в сторону наших оппонентов! Да и потом, я потерял свою шляпу и – вот, полюбуйтесь! – один из сыщиков приоткрыл борты своего пальто, показав Номаду отверстие от пули – испортил себе одежду!
— Вот именно, – поддержал его второй. – А я ещё и флягу свою потерял.
— Понимаю. Но поверьте, лучше, чтобы всё держалось в секрете. По крайней мере, если понадобится, я попрошу вас рассказать об этом на суде. А пока – никому!
Старики молча развели руками.
— Во-вторых, у нас остался последний очевидец тех событий: он, видимо, опасаясь за свою жизнь, ушёл на Сибирчан.
Сыщики вздохнули.
— Я всё понимаю, господа, – сказал Номад, – но до Собрания осталось мало времени: мы должны вылетать прямо сейчас.
— Да нет, ничего, молодой человек. Мы готовы.
— Ну, тогда прекрасно.
Номад зашёл к комиссару и рассказал о событиях сегодняшнего дня.
— Хм… Сибирчан? Эн, как далеко его занесло, – комиссар глотнул коньяку и несколько секунд раздумывал. – С нульчановского аэропорта вам не вылететь – туман до сих пор держится, у них проблемы с вылетами. Ментач? Тоже не подходит: оттуда рейсы до Сибирчана не идут. Да и сама-то по себе эта борда глуха – кто знает, какой у них там аэропорт… – комиссар стал поглаживать подбородок, видимо, что-то придумывая. – Так, ждите, я сейчас вернусь.
Через двадцать минут он вернулся в кабинет и дал Номаду какую-то карточку.
— Вы вылетаете через шесть минут. Один, – заметив недоумённый взгляд Номада, он продолжил. – Организация предоставляет вам самолёт. Двухместный. Вы будете находиться на месте второго пилота. Там, на самой борде, у вас будет не более пяти часов для того, чтобы найти и поговорить с нужным вам человеком – у них там усиливается снежная буря, так что сами понимаете…
Номад пожал руку комиссару, отпустил сыщиков и направился к небольшой ВПП позади штаба, огороженной высоким забором. Показав карточку охране, он прошёл к ангарам. Пилот у самолёта уже дожидался его.
— Герр Номад?
— Да.
— Прошу, – он показал на невысокую лестницу, приставленную к кабине самолёта.
Номад забрался по ней вверх, залез в кабину и устроился в задней части кабины, за пилотом. Сам пилот объяснил ему, как пристегнуться, что где находится и как действовать в случае аварийной ситуации, и занял место впереди. Захлопнулся фонарь, заработали два поршневых двигателя на крыльях самолёта, и двести-десятый, вырулив на полосу и разогнавшись, поднялся в воздух.

…Посадку нельзя было назвать мягкой: ВПП на небольшой аэродроме – если это нечто можно так назвать – была вся занесена снегом. Самолёт остановился у недостроенного ангара. «Мерзлота!» – открыв фонарь, Номад околел от мороза. К счастью, их встретили: два тепло одетых человека подали им тулуп, шапку-ушанку и валенки. Переодевшись, Номад спрыгнул вниз. Пилот, захлопнув фонарь, последовал за ним, однако сам замёрз в своей лётной форме.
Один из встречающих снял свою шубу, шапку и валенки (под ними были тапки) и отдал пилоту. Тот, поблагодарив его, переоделся.
— А вам что, разве не холодно? – удивился Номад. – Не замёрзнете?
Встречающий, бородатый прыщавый мужик с красными глазами, закурил трубку и стал посмеиваться, глядя на корованера.
— Простите, а… – Номад ничего не понимал.
— Омитч, – шепнул ему пилот.
— Немчура! – бросил в ответ встречающий.
— Потчему не расчисчали полосу?
— Какую полосу? Эту, что ли? Да ты посмотри на неё, – встречающий замахал руками, – как я тебе её расчищу?
— Йа еле посатил самолётт!
— И чё? Посадил, не разбился – и то ладно. Ты у нас, наверное, первый будешь, – хрипло расхохотался мужик. Пилот лишь махнул на него рукой.
Они прошли в небольшую каморку рядом с ангаром. Внутри было тепло и пахло какими-то дурманящими травами. Пилот, включив радио и с отвращением послушав какую-то наркоманско-психоделическую музыку, наконец, дождался новостей. Номад прошёлся по помещению, стараясь не ушибить голову о потолок. Пилот, дослушав новости, позвал его себе.
— Фреммя нашеко пребывания сокрасчается то четырёхь часофф, – сообщил он корованеру. – Фам лутше виходит сейтчас.
Омич кивнул головой в сторону второго человека.
— Фы хоррошо снаете местность?
Тот кивнул.
— Сколько километроф от нас нахотится это… этот дом? – пилот протянул второму адрес.
Человек задумался и показал на пальцах: три.
— Потчему фы не говорит?
— Чё ты до него докопался? Глухонемой он! – сказал, икнув, омич.
Пилот всплеснул руками и посмотрел на корованера.
— Что шь, фам пора.
Номад натянул на голову шапку-ушанку, сверил свои часы с часами пилота и подождал, пока оденется глухонемой.
— Утачи.
Омич, сидя в кресле качалке и покуривая трубку, взял со стены матросскую фуражку с надписью «ОМСК», и, скорчив довольное лицо, стал коситься на корованера и посмеиваться.
— Да нет, это тебе удачи, – Номад похлопал пилота по плечу; тот, посмотрев на ржущего омича, оголившего свои жёлтые, напрочь сгнившие зубы, опустил голову, положив руку на лоб…
Номад и его глухонемой проводник шагали сквозь сильную метель и вьюгу по огромным сугробам по направлению к одной из небольших деревенек. Через час они добрались до нужного места. Корованер оглядел деревеньку: везде стояли старые, ветхие избы с покосившимися заборами: одни были заброшены, в других горел свет. Проводник показал на дом слева от Номада, и, махнув рукой, зашёл в соседний, к знакомому. Он показал корованеру на окно: мол, когда закончишь, стучись в стекло.
Номад подошёл к нужному дому и постучал в дверь. Дверь приоткрылась, и анон в пакете, внимательно осмотрев Номада с ног до головы, пустил его внутрь. Всё жилище освещалось несколькими свечами, и корованер, зайдя внутрь, поразился убогости избы: старые стулья и скамейки, поломанные полки на стенах, лежанка на печке, стол на трёх ножках, старая берданка в углу…
— Чего надо? – буркнул анон.
Номад не стал пудрить ему мозги официальщиной и сразу перешёл к делу.
— Пришёл спросить тебя о девке с кладбища на тирече.
У анона ком встал в горле. Побледнев, он принялся креститься.
— И здесь нашли! Слышь, мужик, ты, давай, уходи подобру-поздорову, а то накличешь на дом беду!
— Так ты, значит, из-за неё в такую глушь перебрался?
— Чего это из-за неё? Ишь ты, «из-за неё»! – анон, ворча и прихрамывая, подошёл к стулу и сел на него.
— Так из-за чего же?
— Тебе на что?
— Это моё дело.
Анон пожал плечами.
— Уходи тогда.
— А ты меня, братец, не выгоняй! Не думай, что я вот так, просто от тебя уйду: зря я, что ли, забрался в такую глушь?
— Чего это ты мне, угрожать, что ли, вздумал?
— Угрожать-не угрожать, а ты лучше всё мне по-хорошему расскажи.
Анон усмехнулся и покачал пальцем.
— Просто так ничего не делается. Хочешь рассказ послушать – давай-ка сюда целковые.
Номад, вздохнув, протянул ему горстку медных винов.
— От, благодарствую, – анон спрятал деньги в карман.
— Ну так говори: зачем убежал?
— Так как же не бежать-то было? После того, – он кивнул головой, – все как мухи поумирали. Ну я, значит, и решил: лучше здесь буду, да живой, чем там, около чертача этого окаянного в земле сырой гнить.
— Что там, на сходке-то вашей, произошло?
— Кака сходка? А, та-то самая… – он сложил руки на груди и посмотрел на корованера.
Номад дал ему ещё горстку монет, которые тот тут же спрятал.
— Значит, вот как дело было…
Анон рассказал про спор нескольких анонимусов с дватиреча, о том, как решили они проверить на практике, возможно ли призывать дух покровителя борды, о случившемся потом неведомом происшествии, о гибели двух анонимов на месте.
— А дальше? – Номад знал эту историю и хотел услышать продолжение.
— А дальше что пошло! Все, кто там, на ритуале-то том, были, как давай умирать!
— От чего умирать-то?
— А поди их разбери. У одного приступ сердечный, другой повесился, третий из окна прыгнул… Ну, остальные, кто жив остался, тоже чёрт знает куда пропали… Вот пара человек бесстрашных осталась на тирече, так как они там сейчас, интересно?
«Никак. Им уже всё равно, – подумал Номад. – Да и несчастные случаи с остальными – точно не простые случайности…»
— Хорошо, держи ещё, – Номад протянул ему горстку винов. – Ты мне вот что скажи: как именно и откуда появилась эта вампирша?
— Как появилась? Да обыкновенно. Подбросили эти придурки говнеца в костёр, а он вдруг как грохнет! И потух сразу… а дым-то, дым-то! Заволок вокруг всё, ни черта не видно! – анон, вспоминая те события, разволновался и стал размахивать руками. – Ну потом вроде всё стихло; мы и стали слушать, что же дальше; а дальше ветки где-то впереди как хрустнут! И из дыма-то и выскочила… эта… Упаси боже её ещё раз увидеть! – он закрыл лицо дрожащими руками, и отдышавшись, продолжил. – Ну мы все и дали дёру; там уж двое неудачливых, видимо, попались ей, раз на кладбище их мёртвыми нашли…
— Значит, просто появилась из тумана? – прервал его вопросом Номад.
— Да, подбежала как-то… и всё.
— Хорошо. Если через день-другой я за тобой заеду и кое-куда отвезу на несколько часов, а потом верну обратно, не будешь против?
— Эк ты дал! Никуда я не поеду. Завезёшь ещё, поди, в каталажку, или, того хуже, на чертач!
— Да нет же: тебе на собрании надо будет выступить, в суде, рассказать всё, что мне говорил… Не бойся ты, не тебя судить будут. И суд далеко от тиреча находится.
— Сдались мне ваши суды! – анон залпом осушил стопку.
Номад показал на пальцах, что ему заплатят.
— А, вон какое дело… Ну что ж, ладно, приезжай, увози, только ненадолго.
Номад облегчённо вздохнул и, глянув на часы, выключил диктофон, который находился у него в кармане.
— Скажи, тебе самому-то нравится такая жизнь? Посмотри на себя – за каких-то две недели в кого превратился… Раньше, небось, почитывал умную копипасту, ходил, с людьми говорил, а сейчас… сидишь себе здесь и всё пьёшь, – Номад посмотрел на пустые водочные бутылки, валяющиеся под столом. – Зачем ты так? Остаток жизни хочешь в страхе провести перед чем-то, чего не знаешь?
Анон опустил голову. Номад собирался сказать что-то ещё, но тот оборвал его.
— Да не надо, не надо. Сам знаю, что и не живу уже, а так… существую. Не знаю, зачем это всё нужно.
— Так если хочешь жить нормально, как все, поезжай со мной! Тебе терять-то уже нечего…
Анон отрицательно покачал головой и улёгся на лежанку.
— Нет уж, извини, конечно, но я лучше здесь. Ты, конечно, правду говоришь, да вот только что мне твоя правда?.. – он отвернулся к стене. – Иди давай уже.

Номад вышел из избы и, вспомнив про проводника, постучал в окно соседнего дома. Глухонемой вышел к нему уже значительно поддатый; спиртом от него разило страшно. Впрочем, дорогу он вспомнил и через каких-то полтора часа привёл измотанного корованера к аэродрому. Пилот был рядом с самолётом; увидев Номада, он стал тушить костры, разожжённые под накрытыми каким-то противопожарным материалом двигателями. Номад понял, что это какая-то хитрость, нужная для того, чтобы поддерживать моторы в рабочем состоянии на морозе. Двое встретивших их людей подошли и стали прощаться. Номад с пилотом отдали им тёплую одежду и, дрожа от холода, сели в кабину. Пилот успел немного расчистить место, где начиналась полоса, и самолёт всё-таки поднялся в воздух. Пролетев десяток километров, пилот, получив какой-то сигнал, отклонился от курса.
— Что случилось? – сказал Номад в микрофон, нажав на кнопку связи
— С фостока приплижается омскайа птитца, – ответил пилот.
«Шутит он, что ли?» – усмехнулся корованер. Однако, посмотрев через стекло направо, увидел вдалеке что-то большое и красное. «Так это что, правда?» – Номад с удивлением стал протирать глаза, а когда открыл их, в воздухе уже никого не было.
Вскоре самолёт лёг на прежний курс и через несколько часов приземлился на ВПП около штаба Организации.

***

Мод-тян за прошедшие дни тоже успела сделать немалое: во-первых, посовещавшись с Банхаммер-тян, несколько повысила открытость Ычана для посещения, оставив, впрочем, войска в ключевых точках, опасаясь провокаций со стороны ЧВ или тиречеров; во-вторых, начала совместное с Организацией расследование обстоятельств того злосчастного полёта «тора» – хотя следствие достигло незначительных успехов, были установлены некоторые любопытные факты; в-третьих, ей удалось договориться о встрече с Уныл-тян и СССР-тян на этот день.
Встреча проходила в небольшой комнате, разделённой на две части пуленепробиваемым стеклом. По обе стороны от стекла стояло по столу и стулу. Звук от нескольких микрофонов, установленных в комнате, подавался через настенные колонки.
СССР-тян вошла в комнату и села напротив Мод-тян, по другую сторону стекла.
— Здравствуй, СССР-тян, – начала Мод-тян.
СССР-тян молча кивнула головой.
— Ты, наверное, не совсем понимаешь, что происходит?
— Почему? Эти… из организации всё мне объяснили: влип ваш Ычан по уши!..
— Не совсем, – улыбнулась Мод-тян. – У ЧВ ведь нет улик или свидетелей…
СССР-тян, прищурившись, посмотрела на неё.
— Не надо, СССР-тян, не надо: я знаю, что ты не будешь лгать ради него.
— О чём ты?
— Ты что, не знаешь, какое обвинение мне предъявляет ЧВ?
— Вообще-то, нет.
— ЧВ обвиняет меня в том, что я якобы помогла тебе сбежать из-под Купола, а затем переманила на Ычан.
СССР-тян задумалась.
— Хм… А ведь со стороны, кстати, на то похоже… Но в чём, собственно, вопрос? Ясно, что я не стану лгать на суде… про свой побег, – добавила она.
— Я хочу спросить тебя: куда ты после этого всего пойдёшь?
— Понятия не имею. Но под Купол я возвращаться не собираюсь: там мне попросту нечего делать.
— Если захочешь – можешь остаться у нас, на Ычане.
— Спасибо.
— Вот ещё что, СССР-тян, – Мод-тян придвинулась ближе к стеклу. – Знай: дела у тебя хуже, чем тебе кажется. Тот автомат ведь принадлежит…
— Я знаю, Мод-тян. Если меня призовут к ответу за что-либо, что я совершила, я отвечу. Можешь не сомневаться.
— Я и не сомневаюсь. Но всё же помогу тебе, как смогу.
СССР-тян, улыбнувшись, кивнула головой.

Следующей после СССР-тян в комнату вошла Уныл-тян. С ней разговор получился длиннее: Мод-тян рассказала о том, что сейчас происходит на Ычане, поинтересовалась, как им там с СССР-тян, нет ли каких проблем. В конце разговора Мод-тян решилась задать Уныл-тян главный вопрос.
— Скажи, Уныл-тян: зачем тебе нужна была эта квартира?
— Не обижайся, Мод, но маленькая квартира на окраине была мне действительно уютнее, чем тот дом в центре города.
— Ясно, – улыбнулась Мод-тян. – Но всё-таки, скажи мне честно, сестрёнка: ты что-то скрываешь от меня? Ты что-то держала в этой квартире? Или кого-то?
Уныл-тян опустила голову и слегка покраснела. Мод-тян поняла, что попала в точку.
— …и ты не можешь мне этого сказать?
Уныл-тян молчала несколько секунд.
— Извини, Мод, но нет, – тихо сказала она. – Пока…
Мод-тян внимательно прислушалась к звукам её речи.
— Когда придёт время, я уверена, ты сама всё узнаешь.
— А оно придёт?
Уныл-тян кивнула головой.
— Скоро?
— Скоро. Скорее, чем ты можешь предположить…

***

Чёрный Властелин к процессу особо не готовился; он знал, о чём будет говорить в суде. Что же насчёт дела Криппи-тян – здесь ему нехотя приходилось признать правоту Мод-тян, поручившую расследование Номаду. Пётр так и не был найден. «Видимо, всё-таки свалил из Рунета», – усмехнулся ЧВ.

Анон с тиреча был уверен в своих импровизаторских способностях и никаких особенных копипаст на процесс готовить не собирался. Единственными делами, занимавшими его, были периодическая отсылка гневных нот насчёт вскрытия могилы Комиссии Организации да употребление веществ вместе со своими «легионерами».

***

…Номад проснулся на кровати в кабинете, который ему выделили на время расследования. На часах было восемь-ноль-ноль. Корованер выглянул в окно: рядом со штабом, казалось, яблоку негде упасть: сегодня должно было начаться Большое собрание, и тысячи анонов приехали сюда, чтобы посмотреть и поговорить.
В дверь кабинета постучали.
— Войдите.
В кабинет вошёл человек в фуражке и серо-зелёной форме, с нарукавной повязкой, на которой красовался логотип Нульчана. Он передал корованеру конверт. Не сказав ни слова, человек отдал честь и удалился.
Номад сел за стол и распечатал конверт. Внутри было письмо от одного из полицейских участков Нульчана. Прочитав письмо, Номад со злостью сбросил на пол всё, что лежало на столе.
— Что произошло? – в комнату вошёл комиссар.
Номад отдал ему письмо. Комиссар, поглядев на корованера, принялся изучать текст.
В письме говорилось, что некий анон, значившийся в списках как свидетель происшествия на кладбище тиреча, сегодня ночью, в два часа семнадцать минут покончил с собой в своём доме, выстрелив в голову из охотничьего ружья.
— Это был последний… свидетель…
Комиссар почесал лоб.
— Да, плохо это всё… и странно, – сказал он. – Но у вас ведь осталась запись разговора с ним?
Номад утвердительно кивнул.
— Ну так передадите вместе с остальными материалами по делу.
— Когда начнётся процесс?
— В двенадцать.
До начала собрания оставалось четыре часа; Номад решил прогуляться вокруг штаба.

У штаба организации было поистине вавилонское столпотворение: перед блокпостами расположился огромный палаточный лагерь, за ними – делегации различный чанов и, кроме того, представители многих русских и зарубежных сайтов – на правах журналистов и просто наблюдателей. Справа от штаба находились люди, являющиеся представителями крупных имиджборд: женщина в очках и длинном белом плаще, под которым скрывался лабораторный халат; высокий человек в милицейской шинели и фуражке; девушка с длинными светлыми распущенными волосами в серой куртке. Крайним справа был ЧВ в зелёном полевом френче, надетом поверх подтяжек, и неизменной чёрной фуражке. Где-то посередине находился анон с Дватиреча. Крайними справа были Мод-тян и Банхаммер-тян. Все представители охранялись свомим легионерами.
Слева от штаба сбились в кучу представители чанов калибром поменьше – Аномалии, Новея, Сенжи, Сибирчана и других. Ближе к ограждениям и подальше от штаба Организации расположились делегации с прочих сайтов: представители Луркоморья, ЖЖ, Башорга, Лепрозория, новостных чанов. В стороне стояли несколько человек в масках Гая Фокса, тёмных коротких пиджаках и красных галстуках – анонимусы с Форчана – и что-то обсуждали. Номад из отдельных слов понял, что они говорят о сайентологах. Мимо них прошла, сопровождаемая двумя солдатами в белых касках, СССР-тян. Номад, чтобы не выдать себя, отошёл и встал рядом с делегацией из интернационального раздела Краутчана. Это были польские, немецкие и английские анонимы, нацепившие на голову вместо бумажных пакетов или масок какие-то сферические шлемы, раскрашенные в цвета флагов их стран. Вдруг Номад, удивлённо косившийся на чью-то спину, стал протирать глаза. «Нет… похоже, это не видение», – подумал он.
Корованер подошёл к одному из членов делегации и тронул его за плечо. Тот обернулся.
— Номад?!
— Токарев!
Старые знакомые обнялись.
— Ты-то здесь откуда?
— Да лучше ты мне расскажи, как попал сюда!
— Давай-ка лучше отойдём отсюда, – сказал Токарев, заметив на себе недоуменные взгляды анонов в шлемах.
Они отошли от делегации и сели на скамейку.
— Ну, какими судьбами здесь? И где всё это время пропадал?
— После того, как опустился Купол, – Токарев вздохнул, вспоминая события давно минувших дней, – мы с Лирическим покинули Двач… Не спрашивай меня, почему. Оставаться там, изолированными ото всех, было безумием. Но идти нам тоже было некуда… Единственными умениями, которыми мы обладали, были боевые – но они не были востребованы на тот момент. Примкнуть к какой-либо борде у нас не было желания, – он погладил рукой оранжевую молнию на животе. – Пришлось идти на большую дорогу.
Номад усмехнулся. «В точку», – подумал он, вспомнив о своей догадке.
— Но мы понимали, что так дальше нельзя. И вот, когда один из русских анонов рассказал нам о краутчановском «интернационале», мы отправились туда. Вообще-то, тамошняя русская диаспора состояла почти сплошь из двачеров: мы быстро нашли со всеми общий язык. Затем мы познакомились с Гейнрихом – маскотом капустников. Работа для нас тоже нашлась: теперь бываем здесь на собраниях в составе делегации.
— А Лирический-то где?
— Да там, на Краутчане остался. После вчерашней попойки отойти не может, – ухмыльнулся Токарев.
— Так что же это вы, получается, на немецкую борду перебрались?
— Нет же! – почти оскорбился Токарев. – Я же говорю: ни с какой конкретной бордой мы себя не связываем. Но на Краутчане частенько бываем. А в составе делегации мы значимся как анонимусы из Рунета. Ну а ты где всё это время был?
Номад рассказал ему вкратце свою историю. Затем кто-то из делегации позвал Токарева.
— Иду, – отозвался он.
Номад попрощался с Токаревым и ещё минуту смотрел на делегацию с «интернационала»: аноны в шлемах достали какой-то сборник комиксов с примитивной рисовкой и громко смеялись, читая его.

Корованер прошёл дальше. Недалеко от журналистов из ЖЖ велось какое-то бурное обсуждение; корованер подошёл поближе.
Мужчина лет сорока в сером плаще и шляпе, сидя на скамейке, спорил с несколькими блоггерами о том, что такое есть Дватиреч.
— Нет, я считаю, что не должен этот тиреч входить в постоянные члены Совбеза! Вы посмотрите на них – что это за борда? А их так называемый «легион»? это ж позор! Организация дискредитировала себя уже тем, что запустила тиречерских «онанимусов» внутрь!
— Умерьте пыл, молодой человек. Всё далеко не так просто, как может показаться. Да, Дватиреч не может заменить собой старый добрый Двач. Да, от контингента борды просто-напросто пестрит в глазах. Но вглядитесь во всё межимиджбордовое пространство: найдёте ли вы какой-нибудь другой настолько популярный чан? Слышали ли вы о каких-либо настолько масштабных операциях, какие проводятся его бойцами? да, пусть не очень умело, с большими потерями, с абсолютной беспощадностью – но посмотрите на размах!
— Да вы что! Неумело – это ещё мягко сказано; после любых их «операций» остаются тонны кубометров жира!
— Здесь вы опять не совсем правы. В последнее время можно заметить, что методы их становятся всё тоньше и тоньше – вспомните хотя бы набег на хомячков из мейловского мира: что бы там не говорили, на лицо однозначная победа. Вы, конечно, можете мне припомнить свои многочисленные драмы на ЖЖ… Да, с этим у них определённо промах. Хотя, если посмотреть с другой стороны, скандал получился поистине эпических размеров: борду даже на некоторое время закрыли. Если тиречеры таким способом действительно хотели привлечь внимание общественности – они этого добились.
— Что это вы их так расхваливаете-то?
— Почему же расхваливаю? Просто стараюсь быть объективным. Мне кажется, что Дватиреч – реальная сила, с которой нельзя не считаться.
— А об уровене организованности этой силы вы знаете? – не унимался «молодой человек». – Я бывал там пару раз – чёрти что творится – анархия сплошная.
— Ну уж, не скажите. Мы просто не всё про них знаем. Выглядит там всё действительно как «свобода, равенство…» хм… Ну, в общем да, на анархию всё это походит. Но обратите внимание: если от других чанов на собрание прибыли сами маскоты, то от Дватиреча – какой-то аноним, представляющий их интересны. Я хочу вас спросить: знаете ли вы что-нибудь о жизни собственно Криппи-тян или Молнии-куна?
Участники дискуссии стали пожимать плечами. Номад хотел сказать слово, но вдруг остановился. «Стоп… а что именно я могу сказать про неё? – подумал он. – Вот ведь незадача: я действительно не знаю ничего о её жизни…»
— То-то же. Когда руководителей редко кто видит и знает, им не составляет большого труда скрытно воздействовать на психику подчинённых. В данном случае инструментом воздействия как раз и становится тот аноним, что прибыл от лица маскотов на собрание.
Все подивились логике человека и стали тихо переговариваться между собой. Тот, довольный, устремил взгляд куда-то вдаль.
— А я вот совершенно не понимаю, – начал другой блоггер, – почему это дватиречеров постоянно клеймят и гонят; по-моему, народ они вполне нормальный. И вообще, я сторонник объединения двух доменов в один, старый. Как думаете, такое возможно?
— Нет, – сказала проходящая мимо них СССР-тян, – поскольку невозможно братание с теми, против кого воевал и из-за кого потерял стольких товарищей…
Все на минуту замолчали, думая над её словами.
Человек в сером встал из-за скамейки.
— Вон как выходит… С одной стороны – анархия, с другой – контроль над мыслями; с одной – жирнота и неорганизованность, с другой – былинные операции и победы; с одной – те, кто погубили старый порядок вещей, с другой – те, кто создали совершенно новый… Как видите, господа, взаимоисключающие параграфы. И, думаю, пройдёт ещё немало времени, прежде чем дватиречерские анонимусы с ними разберутся…

Номад продолжал гулять около штаба. Он подумал ещё раз над линией, которую будет тянуть на предстоящем процессе: «Криппи-тян… Того, что я о ней знаю, должно хватить, чтобы доказать, что она не является умершей Двач-тян… Но что кроме этого про неё можно сказать? Кто она вообще? Обманщица? Нет, на обманщицу она мало похожа: в этом случае не пришлось бы мне наблюдать той сцены, которая произошла у надгробия Двач-тян на тирече… Скорее всего, она просто случайность…»
Номад, посмотрев на делегацию тиреча, вспомнил анонима-представителя этого чана. Корованер, похоже, был единственным, кто располагал о нём более-менее конкретной информацией. Он получил известность и поддержку среди анонов Дватиреча – собственно, поэтому избежал участи жертвы Криппи-тян и даже с её молчаливого согласия был удостоен чести называться представителем чана. Судя по всему, он был ньюфагом – по крайней мере, на русских чанах: в одежде и манерах же его прослеживались черты форчановца. Получив власть, он в первую очередь избавился от конкурентов: нескольких человек, в том числе и хороший знакомый Номада и ЧВ, который ратовал за сближение закрытого Двача и нового Дватиреча и имел связи не только в Рунете, но и западной части Интернетов, обвинённые в шпионаже, были повешены; затем анон-главарь, направляя энергию толпы в нужную сторону, смог избавляться от других неугодных ему людей. Номада при всём желании он ликвидировать не смог бы: на самого внона и так после тех репрессий посматривали искоса. Теперь он затеял дело против Ычана и Двача; но не всё оказалось так просто – попробуй-ка, потягайся со старым корованером!..

За час до начала двери были открыты, и все приглашённые стали заходить в Большой зал, находящийся на втором этаже. В северном конце зала заседала Комиссия. Южнее находилось несколько трибун, ещё южнее – особые места для представителей имиджборд-непосредственных членов Организации. Далее, за ними, расположились остальные – приглашённые журналисты и наблюдатели. Всё тщательно охранялось: в зале было полным-полно солдат в белых касках.
Все расселись по местам. Через час собрание было объявлено открытым. В это же время зажёгся огромный экран, стоящий перед палаточным городком: все прибывшие могли видеть и слышать то, что происходило в Большом зале.
После всей официальщины, оглашения плана проведения собрания и времени окончания (всё это продлилось более получаса), Комиссия приступила к рассмотрению дел. Первым рассматривался иск Ычана против Двача. Дело протекало уныло; расследование, проводившееся накануне, так и не смогло найти прямых доказательств того, что самолёт принадлежал Властелину; на обломках ничего специфического найдено не было. ЧВ торжествовал: его оппонент потерпел фейл. После окончания дела Комиссия потребовала от Мод-тян и Банхаммер-тян объяснений о недавних акциях ычановского Легиона, но здесь Мод-тян смогла доказать правильность принятых ей решений. Кроме того, в поддержку Ычана выступили находящиеся в зале представители партии сюткинистов: последний съезд, по их мнению, вышел даже лучше, чем предыдущие. Вопросы Комиссии о введении чрезвычайного положения на самой борде озлобили Банхаммер-тян, которой такая наглость категорически не нравилась; Мод-тян еле смогла её успокоить. Под ололоканье тиречеров, которым были сделаны несколько замечаний, она постаралась разъяснить причины своих и Банхаммер-тян действий: в принципе, её ответы удовлетворили членов комиссии.

Следующим было рассмотрение иска Двача против Ычана. Несмотря на все усилия ЧВ, сыпавшего яркими фразами и не гнушавшегося на особо крепкие выражения, данные, полученные комиссией от свидетелей – Уныл-тян и СССР-тян – сыграли решающую роль. На требование ЧВ вернуть СССР-тян под Купол после процесса члены Комиссии ответили, что она сама вправе решать, куда ей пойти. Один довольно существенный вопрос, связанный с СССР-тян, так и не был затронут – её «террористическая» деятельность – благодаря Мод-тян, которой после долгих переговоров с комиссаром удалось уговорить его не поднимать в деле те самые плащ-палатку и ППШ. Впрочем, ещё одной причиной этому был сам недостаток информации: о стрельбе по Номаду нульчановцы молчали (опять же, не обошлось без хлопот Мод-тян), на месте совершения терака в ЖЖ никаких улик не осталось; о погоне на мотоцикле СССР-тян за Номадом не знала даже Мод-тян: аноны, подчинявшиеся лично Уныл-тян, сбросили автомобиль и мотоцикл в болото далеко от пригородов; имя того террориста, который намеревался заглянуть к сюткинистам на огонёк, никем не называлось. Даже ЧВ, желавший возвращения СССР-тян под Купол, молчал, понимая, что может нажить неприятностей на свою голову.

Наконец, наступила самая интересная часть шоу: рассмотрение дела Криппи-тян. И Мод-тян, и ЧВ здесь рассчитывали только на Номада (причём небезосновательно).
Номад, выступая, держался спокойно, сдержанно, хладнокровно; удары тиречеров парировались один за другим. Комиссии были предоставлены материалы с процесса вскрытия могилы, доказывающие, что Двач-тян либо захоронена в другом месте, либо жива. В вопросе, является ли Криппи-тян и Двач-тян одним и тем же лицом, ни одна сторона не могла одержать верх ввиду недостатка информации.
— В конце концов, – усмехнулся Номад, – если вы так уверены в своей правоте, попробуйте провести генетическую экспертизу. Она-то как раз позволит со стопроцентной вероятностью установить, является ли ваш маскот настоящей Двач-тян.
Тиречеры немного притихли, со злобой косясь на корованера.
— Вот видите, – продолжал Номад, – сами понимаете, что это почти невозможно.
В ходе дальнейших споров с тиречерами корованеру намекнули на то, что могила уже разрывалась; Комиссия обратила на это внимание. Однако комиссар потребовал вызвать двух сыщиков. Те в свою очередь сообщили, что, несмотря на предыдущее вскрытие (вскрытия) могилы, никаких следов проникновения в сам гроб не было – проще говоря, он был пуст изначально.
Это заявление шокировало многих, в том числе Славю-тян, СССР-тян и ЧВ.
Вскоре всем стало ясно, что дело уже выиграно Номадом: тиречеры заметно выдохлись и устали засыпать его вопросами. Властелин и Мод-тян были довольны: корованер сделал своё дело. Комиссия постановила, что действия представителей Двача и Ычана не нарушали межимиджбордовые нормы – не было доказано, что Криппи-тян действительно является Двач-тян – и тиречам было отказано в компенсации.
— Вы вообще вдумайтесь: что мы знаем о том мире, где находимся? – говорил Номад. – Да практически ничего. Пока некоторые верят в существование параллельных миров вроде real life…
— Атеист! – выкрикнул кто-то; зал забурлил.
— Минуту внимания! – Номад постучал костяшкой пальца по микрофону. – Так вот, и Криппи-тян относится к категории неизведанного. Одни из собравшихся здесь считают, что она – это Двач-тян, другие – что самозванка, олицетворяющая всё плохое на борде. Вы неправы: Криппи-тян стоит уважать… как маскота, ибо она по-своему – пускай негуманно – но всё же борется с раком. Вспомните случаи на кладбище, и вы поймёте, о чём я. Другая позиция – отождествление её с Двач-тян – также неверна: это абсолютно другой человек. Другая личность. Не стоит пускаться в крайности: у Дватиреча есть свой – отдельный, настоящий – маскот. Не стоит оскорблять его или путать с другими…
Номад закончил речь и прошёл в зал…

…Вдруг ни с того ни с сего все микрофоны отключились; из колонок полилась торжественная, классическая, героическая музыка. Солдаты в белых касках бросились в зал и стали всё обыскивать, но ничего не находили. Вдруг послышался каменный голос:

Помни не зря конец января
И рака-убийцы прыть.
Не вижу причины я, по которой
День тот стоит забыть.

Герои ушли; никого не осталось;
Не над кем суд вершить.
Покинул всех тот, кто ещё, казалось,
Что-либо мог изменить.

Прошло много дней, и все вы забыли
Тот месяц, тот день, тот час,
Пируя, гуляя, праздно вы жили,
Забыв обо всех о нас.

И тот Аноним, что помнил о Дваче
Не как о закрытой доске,
А как о доме, о жизни прекрасной,
Ушёл навсегда. Насовсем.

С потолка что-то упало на стол, за которым заседала Комиссия; один из её членов, подумав, наверное, что это граната, схватился за сердце и упал в обморок. Другие с испугом уставились на стол: на нём лежал микрофон. И только все собрались поднять головы вверх, как вдруг в воздухе раздался свист; с крыши куполообразного зала кто-то спрыгнул вниз и, повиснув в нескольких сантиметрах над полом и отстегнув верёвку, прошёл к трибуне. Весь зал застыл от неожиданности; солдаты, опомнившись, скрестили прицелы своих гарандов на человеке. Однако сам человек приподнял руки вверх, показывая, что он безоружен. Трое в зале – Уныл-тян, Номад, СССР-тян – узнали его: это был тот самый незнакомец в чёрной одежде и маске Гая Фокса со встроенным микрофоном.
— Не беспокойтесь, – сказал незнакомец каменным голосом, – я не террорист и не собираюсь взрывать это здание. Прошу прощения за столь внезапное появление, но другого способа выступить здесь, перед вами, у меня не было. Итак, сегодня состоялось так называемое Большое собрание – совет между имиджбордами. Не знаю, проводились ли такие собрания раньше (судя по всему – да), но любой человек, попав на такое значительное мероприятие… Ах да, не любой. Совсем даже не любой. Лучше выражусь так: любой из олдфагов – того редкого сорта небыдла, что застали старый Двач и до сих пор помнят о нём, – пришедший на такое мероприятие, был бы, вероятно, потрясён увиденным: здесь царит атмосфера какого-то веселья и несерьёзности; приглашено очень много совершенно ненужных наблюдателей, а самое главное – три крупных имиджборды ссорятся друг с другом из-за каких-то нелепостей! Как же деградировала культура Анонимных Имиджборд за такой небольшой промежуток времени… Вы можете мне сказать, что Двач был мёртв задолго до закрытия, мёртв от рака… но посмотрите, разве после его официального закрытия был сделан шаг в лучшую сторону? Нет, вы так и протоптались на месте, упустив драгоценное время. Вы, осуждая тот же тиреч, сами катитесь в ту же сторону…
Многие из прибывших представителей чанов опустили головы и задумались.
— Вас, наверное, интересует, кто я? И вправе ли говорить вам такие вещи? Хорошо: здесь, насколько мне известно, присутствует независимые эксперты, способные провести генетическую экспертизу. Я попрошу уважаемую комиссию пригласить их сюда.

По залу пошёл шёпот; члены Комиссии, переглянувшись, послали за экспертами. Незнакомец снял перчатку; эксперты взяли у него образцы крови; Минуты две провозившись с микроскопом и другими приборами, они, удивлённо взглянув друг на друга, стали повторять процедуру экспертизы сначала. Удостоверившись в том, что ошибки быть не может, один от удивления просто осел на пол, а другой, опершись руками о трибуну, отошёл от неё на несколько шагов.
— Н-н-не… м-может… б-быть, – было всем, что он смог промолвить. В зале и комиссии люди стали недоумённо переглядываться между собой.
Наконец незнакомец, которому надоело уже ждать, несколькими ловкими движениями сбросил с себя чёрную одежду…

Зал в один голос ахнул; у Номада парализовало и тело, и мысли: ему показалось, что даже сердце на несколько секунд остановилось; члены Комиссии стали протирать очки; у Токарева отвисла челюсть, которую он и не думал поднимать; немцы из краутчановской делегации перестали, истекая слюнями, рассматривать Слваю-тян и быстро залистали свои записные книжки; Уныл-тян улыбнулась кротко, СССР-тян улыбнулась в восторге; Мод-тян застыла неподвижно; Банхаммер-тян, зевая, в таком положении и оставила лицо; у ЧВ брови на лице расползлись так, что выглядели неестественно; Анякунда-тян, тяжело дыша, сглотнула; Славя-тян упала в обморок.
У трибуны стояла одетая в коричневую мини-юбку, белую майку с красной повязкой и берцы стройная рыжеволосая девушка с косами в форме молний.

Двач-тян.

Номад поначалу не поверил своим глазам: девушка эта не была похожа на ту бледную, слепую, тихую страдалицу, какой была Двач-тян перед похоронами. Она обрела первоначальный облик, облик тех времён, когда Двач ещё самим собой…
В зале царило гробовое молчание. Все с разными эмоциями – кто с удивлением, кто со страхом, кто с восторгом – смотрели на Неё.
Прошла примерно минута, и все стали переглядываться друг с другом; хотели было заговорить – но даже и не знали, что сказать.
Двач-тян одёрнула галстук, поправила причёску и подошла к микрофону.
— Знаю, вы все считали меня погибшей, но сейчас просто поверьте собственным глазам. Да, это я. Живая, как видите, и более-менее здоровая. Вас, наверное, интересует, где я была всё это время?
В зале молча закивали головами.

— Хорошо, я расскажу вам…

Читать продолжение «Номад: В поисках Двач-тян. Часть 5, заключительная.»

Неоффициальное продолжение истории про Крипи-тян с iichan.ru/tan/

…Чёрному Властелину, наконец, надоело играть в молчанку с Мод-тян.
— Так что, Мод, – ЧВ посмотрел на неё, – у тебя такой большой наплыв был, что пришлось на борде военное положение объявлять?
— Вообще-то… Пришлось всё передать в руки Банхаммер-тян, – немного прищурившись, ответила Мод-тян. – А там, знаешь ли, понеслось: отзыв Легиона, оцепление, закрытие границ, прочёсывание лесов, зенитки…
Чёрный Властелин повернулся к ней спиной, и она не могла разглядеть на его лице ухмылку. «А ведь дело-то такое, что и не до смеху, – думал он, пытаясь сделать серьёзное выражение лица. – Она меня подозревает, причём небезосновательно. Впрочем, если б его поймали, она заговорила бы по-другому. Уж я-то знаю…»
— Кстати, Бен, ты не знаешь, кто сейчас может пользоваться «торами»? Явление это всё-таки не такое уж частое, – с усмешкой сказала Мод-тян.

Наступило напряжённое молчание. ЧВ стоял, не двигаясь, и еле слышно скрежетал зубами. Не известно, чем закончилась бы эта сцена, если бы в гостевую не вошёл человек из охраны дворца.
ЧВ повернулся к нему вполоборота и подмигнул глазом, чтобы тот молчал. Затем он, обернувшись к Мод-тян, развёл руками – «дела, мол, извини», и вышел вместе с аноном.
Мод-тян поняла, что, возможно, поступила неосторожно, когда вот так, запросто, зашла к ЧВ. Кто знает, какие новости принёс анон и как изменится у Властелина от них настроение?
Вернувшись с гостевую, ЧВ никого там не нашёл; на столе лежала записка, в которой Мод-тян предлагала Бену встретиться через два часа в одном из заброшенных домов на нейтральной территории. «Н-да, хитро», – подумал, улыбнувшись, ЧВ.

***

Уныл-тян вернулась к себе на квартиру. Зайдя в комнату, она увидела лежащую на полу СССР-тян и незнакомца, который только что надел свою маску со шляпой.
— Что здесь случилось? – Уныл-тян побледнела.
— Теперь она знает, – ответил незнакомец.
— Ты что? Зачем нужно было вот так, сразу?
— Это гарантия того, что она не набросится на первого встречного в порыве ярости.
Уныл-тян изумилась, однако, видимо, поняв правильность решения незнакомца, промолчала. Затем она сняла со спящей девушки сапоги и уложила её на кровать. С минуту она смотрела на спящую СССР-тян, затем незнакомец прервал молчание.
— Вот что, Уныл-тян: мне необходимо уехать.
— Уехать? Сейчас? – обомлела Уныл-тян. – Но зачем… – она хотела было обратиться к незнакомцу по имени, но тот приложил палец в кожаной чёрной перчатке к её губам. Уныл-тян слегка покраснела и продолжила шёпотом – Если ты считаешь, что квартира небезопасна, то зря: меня все знают и не посмеют…
— Не считаю. Иначе нельзя было бы оставлять СССР-тян у тебя. Я уезжаю по другой причине. – незнакомец достал из кармана расписание поездов, – выходить нужно прямо сейчас, или не успею на последний поезд.
Уныл-тян погрустнела и опустила голову. Незнакомец подошёл к ней.
— Не надо, – сказал он, приложив руку к её щеке. – Мы расстаёмся ненадолго; думаю, скоро увидимся.
Уныл-тян взяла его руку. На лице её появилась кроткая улыбка. Они простояли так несколько секунд, затем незнакомец, легко дёрнув головой, быстрым шагом направился к двери и вышел из квартиры. Уныл-тян села на кровать рядом с СССР-тян, глядя ему вослед. Луна за окном, время от времени появляясь из-за быстро двигающихся ребристых облаков, освещала небольшую комнату в пригородах Ычана…

***

…В крови его играл алкоголь, и он бежал со всех ног, не чувствуя усталости. Что уж говорить о преследователях, если даже собаки еле-еле нагоняли его!.. Он бежал, весь в синяках, с дикой радостью на лице, залитом кровью; бежал, уже не стараясь ломать заграждающие путь ветки. Он приближался к северной границе Ычана, и ничто, казалось бы, не могло его остановить…
Вдруг впереди себя он увидел ряды колючей проволоки, недавно поставленной пограничниками. Продраться сквозь неё было невозможно. Но останавливаться ему не хотелось, и он всё продолжал и продолжал бежать; вдруг улыбка его сделалась ещё шире – он нашёл брешь в заграждениях и, прибавив ход, ринулся туда…

…Два анона тщательно подготовили операцию по вайпу в окраинах Ычана листовками провокационного содержания. Рассчитав все возможные варианты развития событий, они пришли к выводу, что лучше всего будет пересечь границу ближе к северо-западу: пограничников там не так много, так что заграждения преодолеть особого труда не составит. И вот настал час икс: вооружившись кусачками, они неслышно подобрались к заграждениям и перерезали колючую проволоку, образовав средних размеров проход и уже собрались ступить на территорию борды…

…как вдруг услышали голоса впереди себя и чей-то топот: аноны не успели спохватиться, как с ужасом заметили приближающегося на большой скорости губителя их плана: толстого, со свиным рылом, в лётном комбинезоне. Не обратив на них никакого внимания, он, пригнувшись, пробежал сквозь отверстие в колючей проволоке в сторону нейтральной территории.
Первый анон, опомнившись, выхватил оружие и уже направил его в сторону убегающего, но второй остановил его и с выпученными глазами и открытым ртом показал в сторону Ычана: на них надвигались патрульные, легионероы и несколько собак. Первый анон дал короткую очередь из стэна – собака, взвизгнув, покатилась по земле. Прицелившись, он пустил другую в сторону легионера и попал ему в живот; солдат упал.
— Уход… – первый развернулся ко второму, чтобы что-то сказать, но не договорил: пуля, влетевшая ему в один висок, вылетела из другого. Второй анон бросился в сторону нейтральной территории, но был сражён метко выпущенной из карабина пулей, перебившей ему сонную артерию.
— Чёрт возьми, упустили! – легионеры, выполняя приказ, не могли двигаться дальше нейтральной территории.

…Пётр остановился лишь тогда, когда, выйдя на автомобильную дорогу, чуть не попал под колёса. Он долго брёл по обочине, пока не дошёл до остановки; на вопрос, что это за место, его все слали подальше; лишь пара бомжей, приняв за своего, подсказала, где он находится. Пётр сообразил, что в нескольких километрах от него находится накрытый куполом Двач, и отправился туда.
Недалеко от купола, который красили два анона, прогуливался офицер из охраны дворца, судя по всему, лейтенант. Пётр свистнул ему из-за кустов; человек обернулся.
— Ба! С задания, что ли вернулся? – лейтенант, знавший о том, что связь с самолётом прервалась, догадался, что пилот попал в передрягу. – Ну и вид у тебя, боец! Ладно, пойдём под купол скорее, там всё расскажешь.
— Э, нет! – усмехнулся хмельной пилот, – Никуда я не пойду. Ясна мне ваша логика: бросите сразу же туда, – он показал на землю, – Да начнёте ещё пытать: мол, был в плену, перевербовали, шпион…
— Да как ты смеешь, боец?! Я тебя сейчас же сдам охране!
— Ну-ну, тихо, – пилот, наполовину вынув руку из-под комбинезона, показал лейтенанту свой ТТ.
— Ах ты… – лейтенант, пощупав ремень, вспомнил, что не взял с собой пистолет.
— То, что знаю, сейчас расскажу, – начал было Пётр, но лейтенант, увидев, как проходящие мимо аноны косятся на них, остановил его.
— Идём, – раздражённо сказал ему лейтенант и направился в сторону ближайшей от купола забегаловки. «Людное всё-таки место, – думал он, – Так просто не пристрелит; да и потом, подслушать там вряд ли кто сможет».
— Вытри хоть рожу-то, – сказал лейтенант, смотря на всю измазанную в крови физиономию пилота.
— Но-но! – пригрозил ему пистолетом Пётр, однако рожу всё-таки вытер.

***

Номад встал с и хорошенько встряхнул голову; хмель уже отошёл.
Он принял решение. Решение это было очень рискованным: он решил пойти к квартире Уныл-тян и выяснить всё. Пётр увёл за собой патрули; в лесу было почти пусто, не считая солдат, обходящих по одиночке наиболее открытые участки леса. Номад смог выбраться незамеченным.

Вот и пригороды: около каждого подъезда стоит по патрульному, с площади доносятся звуки громкоговорителей, жильцы сидят в своих квартирах, изредка выглядывая в окна… ничего интересного. Номад, прячась в тени проходов между узкими улочками, добрался до нужной двухэтажки. Патрульного рядом с подъездом не было, и корованер решил уже войти, как вдруг увидел выходящего из подъезда Анонима в чёрном.
Номад думал, подняться ли ему в квартиру или проследить за незнакомцем. Времени на раздумье не было, и он выбрал последнее. Незнакомец был чрезвычайно ловок и быстр; Номад за ним едва успевал. Они почти синхронно, друг за другом, прятались в тени от патрулей, быстро обегали освещённые участки, проходили по опасным местам, прижимаясь к стенам домов и изредка выглядывая из-за углов, смотря, нет ли впереди легионеров.
Незнакомец привёл Номада на железнодорожную станцию. Убедившись, что никто не смотрит в его сторону, человек в чёрном перелез через забор. Номад, про себя чертыхаясь, последовал его примеру. Раздался гудок; последний грузовой состав отправился в путь. Незнакомец перешёл на бег. Номад, прячась за ящиками и мешками, внимательно за ним следил.
Вдруг какой-то охранник внезапно появился перед незнакомцем и направил карабин в его сторону. Незнакомец поднял руки. Солдат подошёл к нему вплотную и собрался сорвать маску… Сердце Номада застучало быстрее: сейчас он наконец-то узнает о личности незнакомца!..
Но не тут-то было: незнакомец увернулся и, резким движение выбив у солдата карабин (к его несчастью, солдат успел выстрелить в воздух), ударил его в солнечное сплетение. Солдат упал. Послышались крики, несколько солдат бросились к перрону. Незнакомец успел запрыгнуть в вагон, нагруженный углём. Номад спохватился; сейчас поезд уйдёт, а вместе с ним и тот человек. Он встал из-за своего укрытия и хотел уже бежать по направлению к поезду, как вдруг сзади его легко коснулись.
Корованер краем глаза заметил, что кто-то положил ему руку на плечо. Резко обернувшись, он увидел перед собой легионера, замахнувшегося для удара прикладом, а затем… яркий свет.

***

Сзади были слышны выстрелы и крики, но поезд не останавливался. Двое солдат успели запрыгнуть на поезд вслед за незнакомцем и перебрались в вагон с углём, однако с удивлением обнаружили, что никого там нет. Незнакомец, внезапно появившись за их спиной, столкнул одного с поезда. Второй успел сделать выстрел из карабина, но человек отскочил. Пока солдат передёргивал затвор, незнакомец ногой выбил у него оружие. Солдат не растерялся и нанёс ответный удар в живот: незнакомец пошатнулся и выпал из вагона, однако успел зацепиться за борт и на руках стал перемещаться влево. Солдат выглянул за борт, ища его на земле, как вдруг чья-то рука с силой сбросила его вниз. Незнакомец, сам чудом не упав и выбросив за борт солдата, подтянулся на руках и залез в вагон с углём.
«Вот и нейтральная территория: сюда они не сунутся», – подумал он.
Выйдя на станции, расположенной чуть в менее, чем километре от Купола, он решил пройтись до закрытого Двача. Самому ему там появляться было нельзя, поэтому он, вспомнив, как примерно выглядят окрестности, зашёл в небольшое кафе, из окон которого можно было полюбоваться на Купол. Он купил газету, развернул её перед собой и принялся читать, но вдруг услышал, как зашедшие в кафе анон в военной форме и мужик в лётном комбинезоне, со свиной, всей в синяках и кровоподтёках, рожей, завязали интересный разговор за соседним столиком.
— Ну, – лейтенант осмотрел кафе: за стойкой из граммофона лилась приятная музыка; никто, вроде бы, внимания на них не обращает – посетители курят, разговаривают, едят, пьют, читают газеты, – Рассказывай. Я слушаю.
Пётр с усмешкой покосился на него. Лейтенант, впрочем, и сам уже всё понял по тому, как от него несло…
— Водки, – вздохнув, обратился он к официанту.
Пётр залпом осушил пару стопок, затем, закинув руки за голову, начал рассказ. Лейтенант и незнакомец, закрывшийся газетой, внимательно выслушали его. Пётр рассказал о том, что видел одну девушку с синими волосами, другую – с красными косами и в полевой плащ-палатке, а также о падении самолёта, Номаде (умолчав, впрочем, об устроенном тем допросе) и незнакомце в чёрном.
«О, нет», – незнакомец испугался, что его могут заметить по описанию, и развернул газету ещё шире. К счастью, в его сторону никто не посмотрел.
— Но это ещё не всё! – продолжил удивлять лейтенанта Пётр. – Я не сказал ещё многого – немалой части того, что записано вот здесь, – он приоткрыл комбинезон и показал лейтенанту планшет. – Я видел, как незнакомец снимал маску! – он придвинулся к лейтенанту и перешёл на полушёпот. – Я видел его со спины: вы не поверите, кто это на самом деле!..
Незнакомец чуть свернул газету и незаметно выхватил из-за рукава небольшой метательный нож. На случай, если этот пьяный мужик со свиным рылом попробует проболтаться, незнакомец решил заставить его замолчать… навеки.
— Так рассказывай же, что молчишь? У меня достаточно времени в запасе. И планшет сюда дай… А хотя, в общем, не важно: всё равно не понятно, что у тебя там за цифры, – лейтенант придвинулся ближе. – Ну же, говори.
Пьяный Пётр лукаво, с издёвкой, улыбнулся и покачал пальцем.
— Э, нет! Остальное я рассказывать не буду… тебе. Здесь данные поважнее, я требую разговора с высокопоставленным лицом! – он широко раскрыл глаза и поднял палец вверх. – Тем, кто будет представлять интересы самого Чёрного Властелина! А тебе, – он всмотрелся в лицо собеседника, – лейтенантишка, я ничего говорить не буду. Да и потом, место здесь какое-то хреновое, вон как странно все косятся…
— Да как ты смеешь, мразь?! Мне ничего не стоит взять и вернуть тебя под купол, пусть там с тобой разбираются!
— Щито? – Пётр, засунув руку в карман, снял пистолет с предохранителя.
Лейтенант, услышав щелчок, понял, что от «этой пьяни» можно ожидать всего что угодно. Он, нахмурившись, уставился на пилота.
— Значит, через час в баре «Толстяк». Прийти должен подполковник Н.
— Ишь ты! А может быть, самого Властелина позвать? – лейтенанта поразила наглость пилота.
— Не будет подполковника – не будет информации. И смотри, без глупостей: если придёт с кем-то ещё, вот, – он показал лейтенанту шиш, – чего от меня дождётесь, сразу говорю.
Лейтенант хотел что-то сказать в ответ, но Пётр только махнул рукой и, качаясь, вышел из кафе.

***

— Прекрасно! Просто великолепно! – Чёрный Властелин был в ярости. – Сначала строит из себя помощника, а потом что… сама же помогает ей сбежать? Это ж просто гениально! Прямо один-ноль в её пользу…
Офицеры охраны Дворца сидели за длинным столом, напряжённо слушая грохочущего ЧВ.
— Далее: Номад, оказывается, свободно разгуливает по Ычану. Перевербовать моего бывшего агента? Это ещё более гениальное решение! Вот, уже два-ноль…
Он остановился перед картой, и положив руки на пояс, раздумывал несколько секунд.
— Вот что, – сказал он, понизив голос, – собирайте всех, кого можете снять с постов, грузите по машинам. Сейчас я ей устрою матч-реванш…
Лейтенант в дальнем конце стола встал с места.
— У тебя ещё что-то?
— Да, товарищ Ганн. Этот… пилот… так и не выдал мне всей информации, сказав, что будет говорить только с вашим приближённым…
— Он назвал имя?
— Д-да, – лейтенант замешкался. – Подполковник Н.
Офицеры стали перешёптываться. Подполковник встал.
— Ладно, – ухмыльнулся ЧВ. – Раз так, ты, Н., этим и займёшься. Остальные, – он стукнул кулаком по столу; все замолчали,- надеюсь, слышали приказ?
— Так точно, – раздалось по залу.
— Ну так выполняйте, – сказал, выходя из зала, ЧВ. За ним последовали офицеры, переговариваясь о чём-то между собой.
Подполковник Н. подозвал к себе лейтенанта и отвёл его в кабинет. Там он заставил его пересказать всё сначала, затем отпустил. Подполковник курировал разведывательные операции и действительно был одним из приближённых Властелина. Разработкой плана слежки с воздуха за Номадом занимался именно он; однако из рядовых бойцов и агентов его почти никто не знал в лицо (и Пётр тоже). Впрочем, требованию пилота он не очень-то удивился: бойцы часто переговаривались, пытаясь выяснить больше информации о нём.
Ещё год назад он, услышав о таком требовании агента, сразу же направил бы своих ребят на его перехват. Но, долгое время просидев в своём кабинете под Куполом, отрезанный ото всех, он искал каких бы то ни было острых ощущений и, несмотря на протест многих офицеров, решил в одиночку идти на встречу с агентом. Переодевшись в гражданское и спрятав пистолет под плащ, подполковник вышел из Купола и направился к бару…

***

Мод-тян еле успела добраться до этого старого, заброшенного, обветшалого многоэтажного здания – одного из многих, находящихся на нейтральной территории – до того, как хлынул ливень. Она выбрала это здание не просто так: оно находилось ближе к Ычану, чем к закрытому Двачу. «В случае чего бежать придётся недолго», – улыбнулась она.
Мод-тян стояла, прислонившись к окну в зале на четвёртом этаже. На улице лил дождь и сверкали молнии. Внимание Мод-тян привлёк небольшой телефон на столе. «До сих пор работает?» – изумилась она, сняв трубку.
Мод-тян посмотрела на время. «Может быть, он вообще не придёт? Даже если так, я не удивлюсь», – вздохнула она.
Вдруг из-за поворота показалась автоколонна. Мод-тян не понимала, что происходит, пока из остановившихся около дома зилов не повылезали анонимусы в советской форме 40-х годов, а из виллиса во главе колонны – Чёрный Властелин с двумя охранниками, вооружёнными ППШ.
«Вот этого-то я как раз и не учла…» – Мод-тян, отойдя от окна, сняла трубку телефона, набрала какой-то номер и связалась с Банхаммер-тян.
Чёрный властелин и двое охранников, поднявшись по лестнице на четвёртый этаж, вошли в зал.
— О, Вот это сюрприз! Бен, я удивлена, – рассмеялась Мод-тян.
— Да я, признаюсь, тоже немало удивлён, – оскалился ЧВ.
— Бен, так, – она показала головой на двоих анонов с автоматами, стоящих позади Властелина, – у нас разговор не выйдет. Пусть твои парни уйдут.
— Да неужто? А что, если нет? – Чёрный властелин с иронией смотрел на Мод-тян. – Здание окружено моими людьми…
— Открой глаза, Бен. Твои люди окружены моими людьми.
ЧВ выглянул в окно: из трёх блицей выгрузилась значительная часть ычановского Легиона. Бойцы властелина удивлённо переглянулись между собой и стали прикреплять штыки к своим трёхлинейкам. Положение с каждой секундой становилось всё напряжённей.
Властелин кивнул сопровождающим его автоматчикам, и те, отдав честь, спустились вниз.
— Ну что? Теперь ты довольна?
— Похоже, что да, – улыбнулась Мод-тян.
Её улыбка окончательно вывела Чёрного Властелина из себя.
— Всё издеваешься? Считаешь себя, небось, сумрачным гением тайных операций?
— О чём это ты, Бен? Такое определение больше подходит под тебя, мне кажется…
— Неужели? Что же ты имеешь в виду? – ЧВ с наигранным удивлением принялся пялиться на неё.
— Да ладно, Бен, не злись. Передам я тебе обломки твоего «тора». Компенсацию, извини, выплатить не могу – Банхаммер-тян не разрешит. Ты только расскажи мне, зачем тебе нужно было следить за тем, что происходит на Ычане.
— Ха, – рассмеялся ЧВ. – Мод, я всегда подозревал, что в тебе есть скрытые качества, о которых никто не знает. И не ошибся: чего у тебя оказалось в избытке, так это наглости! «Зачем мне нужно было следить»! А зачем ты переманила на свою сторону моего агента, а потом помогла СССР-тян сбежать из-под купола к себе на Ычан?!
— Какого агента? Если ты про своего пилота, то его разыскать так и не удалось – можешь торжествов… – Мод-тян нахмурилась. – Погоди-ка, Бен, что значит «я помогла сбежать СССР-тян»? Ты что, рехнулся? Как я могла это сделать, если меня даже не было в тот момент на Дваче?
— Да уж, не было… Да кто следить-то за тобой будет? Ты же у нас на особых правах! Могла войти и выйти в любой момент. А про агента хватит мне заливать, ты сама знаешь, что я говорю не о пилоте!
— Что же ты говоришь, Бен? Ведь о каждом посещении докладывают тебе лично! Да и что ты заладил со своим агентом? Не знаю я, о ком ты говоришь!
— Да неужели! А то, что Номад у тебя на Ычане, тебе что, неизвестно?
— Номад? Откуда ему там быть? Что ты опять выдумал, Бен?
— Это я тебя должен спрашивать, откуда ему там быть! А сведения получены как раз от того, – на лице ЧВ отобразилась злобная усмешка, – агента, которого ты так и не изловила.
— Что ж, даже если так, ни я, ни Банхаммер-тян не знали о его прибывании в городе и вербовкой его не занимались. Да и потом, какой он тебе агент? Ты же сам его выгнал.
Чёрный Властелин внимательно вгляделся в её глаза: он умел с высокой точностью определять, лжёт ли человек или говорит правду. Судя по всему, Мод-тян не лгала. «Значит, Номада ещё не схватили, – понял ЧВ. – Н-да, про то, что он постарел, я похоже погорячился», – даже если Властелин и жалел о том, что лишился опытного агента, то никак не думал о его возврашении; он испытывал к Номаду антипатию примерно такого же рода, какую испытывала СССР-тян, но в гораздо меньших масштабах.
— Допустим. Тогда как так получилось, что СССР-тян сейчас живёт на Ычане?
— Что?! – Мод-тян совершенно растерялась. «Вот те на! Ищу её повсюду, а она, оказывается, совсем рядом?»
ЧВ воспринял растерянность Мод-тян как признак того, что она лжёт.
— Да, это очень остроумно, – чёрный властелин стал медленно ходить из стороны в сторону, заложив руки за спину, – строить из себя помощника по поиску пропавших, а самой в то же время иметь свои планы относительно маскота – сначала заставить СССР-тян сбежать, а затем… А что затем, Мод-тян? – спросил, подойдя к ней ближе и наклонив голову вправо, ЧВ.
— Да откуда я знала, что она находится у меня под боком? Я даже не могу предположить, где именно на Ычане она поселилась.
— Ох ты! – усмехнулся ЧВ. _ Так давай я тебе подскажу одно имя: Уныл-тян. Помнишь такую?
— Нет, погоди, причём здесь…
— Да притом, что СССР-тян была засечена с ней рядом с какой-то квартиркой каких-то окраин Ычана… Тоже какого-то, кстати.
«Уныл-тян… – опустила голову Мод-тян. – Как такое может быть?»
— Впрочем, почему какого-то? Твоего, Мод, твоего Ычана! Превратила борду в закрытый город, прикрывшись Банхаммер-тян, чтобы выглядеть чистенькой? Ан не получится. Решила присвоить себе одного из маскотов Двача, прикрывшись Уныл-тян? Тоже не выйдет! Не думай, что тебе это с рук сойдёт! – Чёрный властелин всё больше закипал – и вот уже стл держать руку над ремнём, готовясь в любой момент выхватить револьвер…
Мод-тян незаметно переместила одну руку за спину, дотронувшись до рукоятки своего браунинга.
Они стояли, впившись друг в друга глазами и всё плотнее обхватывая своё оружие.
— Посмотри, Бен, – не выдержав, заговорила Мод-тян; на лице её вновь отобразилась грустная улыбка. – Посмотри на нас: стоим друг напротив друга, готовые перестреляться. Разве этого мы ожидали, когда пообещали после закрытия Двача всячески поддерживать друг друга? Какие же мы, в конце концов, друзья, если ведём себя так, Бен?
Чёрный Властелин потупил голову.
— Ты бредишь, Бен. Я ничего не планировала против тебя и твоей закрытой куполом борды. Ычан был оцеплен по инициативе Банхаммер-тян. Да, я знала, что делала, когда передавала правление в её руки. Но ни о Номаде, ни о СССР-тян я не знала. А вот ты, Бен, так и не ответил на мой вопрос: с какой целью был устроен полёт на «торе»? Что ты пытался узнать?
— Да не нужен мне был твой Ычан! Полёт был необходим для того, чтобы выследить Номада, – сказал ЧВ, исподлобья поглядывая на Мод-тян. – Выследил, ничего не скажешь… Но насчёт СССР-тян я тебе не верю… Ты не могла не знать.
— Да что же ты… – почти отчаившись, вздохнула Мод-тян. Она перевела взгляд через окно на улицу… и вдруг обомлела.
ЧВ, вопросительно посматривая на неё, выглянул в окно и изумился ещё больше.

По направлению к многоэтажке двигалась… нет, даже не армия, а огромная орда. Орда эта выглядела довольно страшно, ибо состояла из людей с лицами, закрытыми марлевыми повязками, противогазами, шарфами, солнечными очками, воротниками курток – лишь изредка можно было найти у иного закрытое бумажным пакетом лицо. Одеты они были тоже разрозненно, а уж про головные уборы вообще говорить не приходилось: шапки, кепки, самодельные каски-тазики… Вооружение их было также неоднородно: от обычных кухонных ножей, огородных лопат и вил – до винчестеров конца 19-го и револьверов первых годов 20-го века. У многих на одежде красовалась оранжевая молния, что вызвало лютую, бешеную ненависть у Чёрного Властелина и его бойцов и неиллюзорную фрустрацию у ычановских легионеров. Да, это был «легион» дватиреча.
«Как же я могла забыть!» – досадовала Мод-тян: перед тем, как она вышла из Ычана на эту встречу, ей успели доложить о том, что тиреч снова заработал.
Чёрный Властелин и Мод-тян, позабыв о своём споре, немедленно спустились к выходу из здания. Ычановские легионеры и бойцы ЧВ сформировали две большие боевые группы отдельно друг от друга; штыки солдат были направлены в обе стороны.
Орда остановилась прямо перед лезвиями их штыков. Из разноцветной толпы, почему-то расступившейся, несколько человек вынесли кресло, на котором гордо восседал незнакомый ни Властелину, ни Мод-тян, аноним. Одет он был в строгий серый костюм с галстуком, на голове носил бумажный пакет. Он махнул рукой носильщикам, и те опустили кресло перед штыками.
ЧВ и Мод-тян недоумённо переглянулись.
— Здравствуйте, – начал аноним, тщательно проговаривая каждое слово – Вы, наверное, не понимаете, что является причиной столь неожиданного визита нашего легиона (ЧВ и Мод-тян поморщились) на вашу… эмм… личную встречу. Ах да, позвольте представиться: я – аноним, представляющий интересы администрации Два… (он с ухмылкой посмотрел на нахмурившихся ЧВ и Мод-тян) хм… ну вы понели. Так вот, нас не совсем устраивает – а если быть точным, совсем не устраивает – ваше отношение и отношение… посетителей ваших чанов к нашей имиджборде и нашему маскоту. Вы считаете, что Криппи-тян НЕ является мёртвой Двач-тян, и всячески поддерживаете такие настроения среди посетителей ваших имиджборд. Подозреваю, что недавнее вскрытие её могилы – тоже дело рук ваших людей.
Толпа позади человека забурлила; на головы ЧВ, Мод-тян и их бойцов посыпались угрозы и оскорбления. Кто-то особо буйный стал щёлкать затвором винчестера и кричать что есть мочи. Аноним в кресле поднял вверх руку, и толпа постепенно затихла.
— Но я не собираюсь устраивать здесь и сейчас кровавое месиво. Мы с вами цивилизованные люди, поэтому я, – то есть, пардон, мы, – официально заявляем о подаче иска против Куполача (он сказал это слово, заставившее ЧВ и его бойцов негодовать, очень серьёзным тоном) и Ычана в Организацию, полноправным членом которой является наша имиджборда – наряду с вашими, конечно.
— Но зачем вы наведались сюда? – недоуменно спросила Мод-тян.
— Ах да: идём мы, значит, к штабу, и вдруг видим – такое столпотворение! Ну, ваши «легионы» мы сразу узнали, и вот, думали, чтобы потом всё было без претензий, оповестить вас об иске заранее.
Чёрный Властелин вдруг просиял.
— Иск? В Организацию? Прекрасно! В таком случае мы подаём иск против Ычана. Переманить чужого маскота к себе – это ж надо!
Бойцы ЧВ Двача переместились на несколько шагов ближе к тиречерской орде.
— Ай-ай-ай, как нехорошо! – сказал с наигранно-удивлённой интонацией аноним, покачивая головой.
Ычановские легионеры повернули головы в сторону Мод-тян. Та стояла, положив руку на лоб и опустив голову. Подождав несколько секунд, она развернулась и пошла по направлению к грузовикам.
— Что ж… встретимся в суде, – махнул в её сторону аноним в кресле. И с вами тоже, – он протянул руку Властелину, – встретимся в суде.
— Встретимся, – ЧВ, не пожав протянутой руки, повернулся к нему спиной и пошёл к виллису.
Аноним махнул рукой, и несколько носильщиков подняли его в кресле над головой.
Ычановские легионеры погрузились по блицам и поехали по одной из двух дорог по направлению к резиденции Организации.
Бойцы ЧВ погрузились по зилам; грузовики, следуя за головным виллисом, поехали к резиденции по второй дороге.
Орда тиреча, подняв над собой кресло анона-главаря, пошла к резидеции прямиком по бездорожной местности, громко скандируя лозунги.

***

Подполковник Н. на всём пути к бару постоянно оглядывался, проверяя, нет ли за ним хвоста, несколько раз сворачивал, идя обходными путями, и постоянно держал руку у пистолета, переключая режимы предохранителя.
Когда он проходил по одному из узких проулков, кто-то свистнул слева от него. Подполковник сразу же направил туда пистолет и сделал несколько шагов назад. Но применить свои разведывательные навыки ему не дали: вдруг кто-то сзади огрел его рукояткой ножа по голове.

…Незнакомец, убедившись, что поблизости нет свидетелей, перенёс бессознательного подполковника в номер, который находившийся недалеко от бара «Толстяк». Переодевшись в его одежду (к счастью незнакомца, она была широкой и просторной – хорошей альтернативой его собственной) и связав его, незнакомец надел свою маску с микрофоном и натянул шляпу подполковника потуже на голову.
Затем, закрыв все окна и двери (теперь пленника никто не увидит и не услышит, если тот очнётся), незнакомец направился к бару. Он знал это место: «Толстяк» предназначался почти исключительно для троллей, которых там хорошо кормили, а за отдельную плату люди, (которым разрешалось быть в баре по особым дням), могли угостить тролля нужной кормёжкой, натравив таким образом его на кого-нибудь.
Сейчас в «Толстяке» был как раз «людской» день. Троллей внутри было немного, и они скучали у барных стоек, пытаясь заставить бармена выпить. Бармен сам был непьющим, так что для них это было хорошей разминкой для зелёных, заканчивающейся, впрочем, почти всегда фейлом – только очень тонкие тролли могли заставить бармена выпить.

Пётр сидел за столиком у окна и напряжённо стучал по столу: хмель постепенно выветрился, и он, наконец, осознал всё, что по пьяни успел натворить. «Во-первых, – всё рассказал этому мужику с накладным усом, – с позором вспоминал он. – Впрочем, стоп, не всё: я так и не рассказал ему, кто на самом деле тот незнакомец… Далее, я договорился встретиться с лейтенантом. О, нет! Получается, я предал Властелина! – он закрылся руками. – Лучше бы сейчас здесь остановился грузовик, и меня забрали его люди!.. это было бы до конца справедливым вариантом. Скорее всего, так и будет». Пётр убрал руки от глаз, когда услышал, как кто-то подсел за его столик. Он поднял голову: перед ним сидел аноним в маске, сером плаще, шляпе и перчатках.
— Кто вы? – спросил Пётр.
— Тот, с кем вы хотели увидеться, чтобы поделиться информацией, – человек говорил через микрофон, искажающий настоящий голос. Пётр нисколько не удивился: он видел раньше и такие маски, и такие микрофоны у разных анонимусов.
— Подполко…
— Тихо. Я не хотел бы, – его голос сделался ещё ниже, – чтобы кто-либо из окружающих узнал о моей персоне.
— Да, простите, подп… хм… простите. Спасибо, что вы пришли.
Человек кивнул головой.
— Я хотел бы извиниться за то, что сделал… я был пьян, и я понимаю, что нарушил приказ, и, возможно, даже предал Властелина… Да, думаю, мой поступок так и нужно расценивать. Я готов сдать оружие, немедленно проследовать под Купол и понести заслуженное наказание…
— Успокойтесь, боец. Я вас понимаю и сочувствую вам. Однако идти самому, добровольно, туда – не самое лучшее решение…
Пётр в недоумении посмотрел на человека.
— Послушай, ты же знаком со структурой: неужели ты думаешь, что заслужишь помилования? Самое лёгкое, что тебя может ожидать, это большой (возможно, пожизненный) срок, самое тяжёлое… ты понимаешь. Я бы не пожелал вот так, бесславно, умереть в застенках купола никому.
— Но… что мне делать, меня ведь могут найти…
— Во-первых, расскажи всё, что не рассказал тогда, при встрече с лейтенантом.
— Да, конечно…
Пётр рассказал все упущенные фрагменты и уже дошёл до конца…
— И последнее: я в оптику видел точно – клянусь! – как тот человек в чёрном снял свою маску. Вы не поверите, кем же он является на самом деле!.. – он придвинулся ближе к собеседнику. – Это…
— Стой. Не надо, – прервал его человек.
— Как не надо?! – Пётр был ошарашен.
— Так. Поверь, это совсем неважно. Будь он хоть папой римским, никому не стоит об этом знать, даже мне.
— Но почему?
— Помни: меньше знаешь – лучше спишь. А если меня – чего я не могу не исключать – бросят в застенки по приказу ЧВ, и я проболтаюсь? Тогда меня заставят сказать и имя информатора, и место, где он находится.
— Но откуда вы будете знать, где я нахожусь? Да и потом, если уж кого и повяжут – так в первую очередь меня…
— Оба этих вопроса решаются очень легко, – человек достал небольшую сумку и протянул Петру.
Тот посмотрел, что внутри, и выпучил глаза на собеседника.
— Там достаточно интернетов, чтобы купить участок земли далеко отсюда, – он подал Петру обрывок карты. – Я слышал, у тебя есть мечта в жизни – стать фермером. Теперь ты можешь её осуществить. Участок купишь здесь, на этом участке территории, между .it и .com. Заграница – ты и об этом, говорят, мечтал.
В маленьких круглых глазах Петра появились слёзы.
— Спасибо… Я даже не знаю, как вас благодарить… Не понимаю, почему вы… мне…
— Да потому, что таких как ты, появившихся ещё в 2006 году, нужно беречь, а не бросать в подполье. Если здесь тебе не дают жить – так живи там, можно, – человек улыбнулся.
Пётр, с благодарностью смотря на него, достал из внутреннего кармана планшет. – Код, говорят, был разработан вами, так что вы разберётесь. Здесь записано всё то, что я вам сказал.
— Хорошо, – человек спрятал планшет. Теперь слушай самое главное: забудь всё, что записано в этом планшете. Забудь о том, где и на кого ты работал. Забудь о том анониме в чёрном и о нашем разговоре – словом, обо всём, что знаешь. Иначе у тебя просто не получится начать жизнь с чистого листа.
— Да, конечно! Я обещаю обо всём забыть…
Они попрощались и разошлись.
Пётр в тот же день покинул Рунет, пообещав, впрочем, что когда-нибудь сюда обязательно вернётся.
Незнакомец, облачившись в своё тёмное одеяние, развязал бессознательного подполковника, ловко одел его и, отнеся назад, на место, где вырубил его, скрылся в просторах Интернетов…

***

…После закрытия Двача была создана Организация – высший межимиджбордовый орган, занимающийся рассмотрением дел глобального масштаба. Организация была универсальным органом: она сочетала в себе совещательную, судебную, представительную и другие функции. Резиденция (»штаб») её находилась на нейтральной территории: это было большое белое здание в форме купола с красивой архитектурой, способное вместить в себя много людей. Впрочем, чести присутствовать на собраниях в качестве полноправных членов удостаивались лишь немногие избранные – остальным разрешалось устроить палаточный городок неподалёку. Организация имела собственные силовые структуры – анонимы в тёмно-синей форме, белых касках и поясах были хорошо подготовлены и оснащены.
Постоянными членами Совета Безопасности Организации являлись Нульчан, Ычан, Ментач, Доброчан, Дватиреч. С закрытым же Двачем (и его представителем, ЧВ) дело обстояло куда сложнее: если сама борда, замкнувшись ото всех в своих границах, не могла как-либо влиять на межимиджбордовое положение, то ЧВ до сих пор оставался одной из ключевых фигур глобальной политики: после того, как Купол опустился, у него ещё оставалось много связей и агентов в самых разных уголках Рунета. Поэтому, учитывая его персону, закрытый Двач также был объявлен постоянным членом Совбеза (на собрании, где решался этот вопрос, поднялся нехилый срач; представители тиреча в знак протеста даже покинули зал).
С тиречем тоже всё не было гладко: половина входивших на тот момент в Совбез членов не признали новую имиджборду. Однако нельзя было не учитывать эту новую (во всех смыслах) силу на межимиджбордовой арене: после нескольких переносов слушания тиреч всё-таки был принят в качестве постоянного члена.
Очень долгое время продолжались обсуждения «наследия Двача», вылившиеся в несколько судебных процессов между средними по размерам чанами. Такие «середнячки» ещё долго морочили голову Организации, их дела всё пересматривались и пересматривались. В целом же работы у Организации в последнее время стало намного меньше. Лишь события нескольких прошедших дней, заставившие общественность забурлить, подталкивали Комиссию к проведению нового собрания. Нужен только удобный повод…
Первыми до здания штаба Организации добрались тиречеры – машины их оппонентов увязли в размытых, грязных дорогах. Огромная разноцветная толпа приближалась к ограждениям, скандируя лозунги и напевая марши. Аноним, которого несли в кресле, дирижировал рукой в такт и подсвистывал. Толпа остановилась у блокпоста. Аноним слез с кресла, и, предъявив проверяющему карточку и подозвав двух своих человек для охраны, зашёл во внутреннюю территорию. Поднявшись по ступеням, он у входа ещё раз показал карточку охране и вошёл внутрь здания.
Комиссия заседала в одном из залов. Представитель тиреча, поздоровавшись со всеми, кратко изложил ситуацию.
— Понятно, – ответил ему один человек из комиссии. – Да, мы утверждаем ваш иск, ибо пропагандистская деятельность одних имиджборд против других – и против их маскотов, естественно – запрещена. Но чего вы хотите добиться своим иском? Компенсации?
— Ну, компенсация – это было бы неплохо, – анон поднял глаза вверх и, прищурившись, уставился на потолок. – Но, кроме того, официальное признание нашего маскота от этих имиджборд так и не было получено. Вы, наверное, помните те слушания?
Члены комиссии зачесали лбы: среди стольких процессов и слушаний трудно было вспомнить какое-нибудь одно дело.
— Впрочем, ладно: главное – признание того, что Криппи-тян есть на самом деле восставшая из мёртвых Двач-тян; никаких альтернатив быть не может.
— Но у нас нет достаточных оснований полагать, что два этих маскота – одно и то же лицо: никто не знает, как появилась ваша Криппи-тян. Да и потом, это всё мистика какая-то!
— Поосторожнее со словами, пожалуйста, – попытался пригрозить аноним.
— Что значит «поосторожнее»? – заступился другой член комиссии за своего коллегу. – Это вы будьте «поосторожнее»: не забывайте, с кем вы говорите! Если настаиваете на своей версии – её необходимо проверить.
— Но как это сделать?
— Очень просто, – в зал вошла Мод-тян, за ней – Чёрный Властелин. – Необходимо провести эксгумацию её могилы.
Члены комиссии с одобрением посмотрели на Мод-тян и, переглядываясь друг с другом, закивали головами.
— Что?! Это невозможно! Их люди, – аноним показал пальцем на Мод-тян и ЧВ, – уже разрывали могилу совсем недавно, и во второй раз этого допустить нель…
— Это правда? – один из членов комиссии, нахмурившись, посмотрел на Мод-тян. Та вопросительно смотрела на ЧВ.
— Что? Нет, никто из МОИХ людей не причастен к этому делу, – недоумевал ЧВ.
— Господа, по-моему, стоит начать расследование этого дела, – выразил инициативу один из членов комиссии.
Остальные его поддержали.
— Что у вас? – обратился к ЧВ человек из комиссии.
— Мы подаём иск против Ычана.
Члены комиссии удивлённо переглянулись. Чёрный Властелин рассказал им о побеге СССР-тян и о том, что она была найдена на территории Ычана.
— Хмм… Интересное дело, – члены комиссии стали коситься на Мод-тян. – похоже, Необходимо ещё одно расследование. Кроме того, стоит призвать представителей Ычана к объяснению их текущей политики: с какой целью был оцеплен штаб партии ББПЕ? Почему на самой борде вскоре было объявлено чрезвычайное положение?
— Штаб партии был оцеплен из-за большой вероятности проведения теракта. В этом вопросе Б… господин Ганн меня поддержал.
Чёрный властелин поморщился.
— А зачем было…
— Насчёт чрезвычайного положения: я не обязана отчитываться перед глубокоуважаемой комиссией о тех мерах, которые принимаются внутри чана – Организация занимается разрешением межимиджбордовых проблем и в нашу внутреннюю политику лезть не имеет права.
Члены комиссии поморщились.
— Да и вообще, причина должна быть понятна – после падения тиреча наблюдался большой наплыв его, – она посмотрела на тиречера, – анонимов… на другие чаны. Я вынуждена была передать власть в руки Банхаммер-тян, а дальше…
— Хорошо, – прервал её один из членов комиссии. – А вы-то здесь с какой целью?
— Над Ычаном несколько часов назад был сбит самолёт-разведчик. Можете провести расследование, но я уверена, что принадлежал он… господину ЧВ. Это явное нарушение установленных Организацией межимиджбордовых законов. Мы подаём иск на Двач.
Чёрный Властелин вытаращил на Мод-тян глаза: такого он никак не ожидал… Члены комиссии ещё удивлённее стали поглядывать друг на друга. Тиречерский аноним тихо посмеивался.
— Но это ещё не всё, – продолжила Мод-тян. – Мы подаём иск на Дватиреч. Представителями этой борды не один раз заявлялось, что Двач-тян и их Криппи-тян – одно и тоже лицо. Я же говорю, что сие есть ложь и клевета: Двач-тян жива, в настоящее время ведётся её поиск.
Члены комиссии уже устали делать удивлённое выражение лица; некоторые принялись массировать виски. Аноним-тиречер перестал смеяться.
— Я… присоединяюсь к иску Ычана, – неожиданно изрёк Чёрный Властелин.
Члены комиссии стали исподлобья смотреть на всех трёх представителей: что, мол, издеваетесь?
Все молчали.
— Хорошо, раз у всех всё, – прервал молчание один из членов комиссии, – значит, – он кивнул стенографистам, с бешеной скоростью строчащим на пишущих машинках, – с сегодняшнего дня начнутся расследования по всем делам. Вы, – он обвёл взглядом всех троих, – будете выступать на Большом собрании, которое состоится предположительно через неделю.
— Минуту! – возразила Мод-тян. – Какое ещё собрание? Иски друг против друга выдвигают представители трёх имиджборд, при чём здесь все дру…
— Даже бы если двух, – прервал её член комиссии, – таких, как ваши по величине, дело уже бы приобрело глобальный характер. У вас же троих друг против друга столько исков за раз, сколько рассматривалось нами за несколько месяцев. Так что проведение Большого собрания является необходимостью.
Анон-тиречер тут же откланялся. ЧВ тоже вышел из зала. Вскоре члены комиссии разошлись по кабинетам, взяв с собой копии протокола. На выходе из зала Мод-тян остановила одного из них и о чём-то стала с ним говорить.
Затем она отправилась в кабинет другого члена комиссии – главного следователя по межимиджбордовым делам и застала там… ЧВ, только что ему о чём-то рассказавшего.
— А, госпожа Мод, проходите. Спасибо, господин Ганн, вы очень помогли следствию.
ЧВ, пожав следователю руку, вышел из кабинета, с ухмылкой косясь на Мод-тян.
— Послушайте, – начал следователь. – мне известно о том, что на территории вашего имиджборда находятся ценные свидетели по делу – Уныл-тян и СССР-тян. Учитывая создавшееся у вас в городе положение, а так же важность предстоящего дела, думаю, стоит, – он выделил это слово, – переправить свидетелей сюда, под охрану сил Организации.
Мод-тян тихо засмеялась. «Ай да Бен! Ничего не скажешь, молодец! – подумала она. – И попробуй, поспорь теперь с этим… Мы ведь теперь считаемся кровавой гэбней…»
— Комиссар, неужели вы думаете, что я или Банхаммер-тян…
— Да ладно вам, – усмехнулся следователь. – Не держите меня за идиота. Я знаю, что никому из маскотов вы не причините зла, – он достал из сейфа коньяк, налил себе и предложил Мод-тян; та отрицательно кивнула головой. – Но расследование ведём мы.
Комиссар выпил и сел напротив Мод-тян, скрестив руки.
— А вот с чем у нас действительно проблемы, – он отвёл взгляд за окно, – так это, как ни странно, с кадрами. За неделю, думаю, вряд ли управимся: работать просто некому. Вот та же Криппи-тян: дело это займёт у нас, наверное, месяц. Но не передавать же тиречерам в руки расследование! Сами понимаете, какие результаты будут, – он вздохнул. – Ладно, разговорился я чего-то.
Комиссар вызвал помощника и сказал ему, чтобы тот оповестил «ребят» о готовящейся поездке. Через несколько минут Мод-тян и два солдата в белых касках сели в роллс-ройс, и автоколонна блицей во главе с ними отправилась на Ычан.

***

СССР-тян ходила по комнате взад-вперёд, приложив руку к подбородку; по выражению её лица можно было сказать, что она чем-то серьёзно озабочена. Время от времени, проходя мимо Уныл-тян, она пыталась с ней о чём-то заговорить, но та каждый раз отрицательно качала головой, и СССР-тян, вздохнув, продолжала молчать. В конце концов, она не выдержала.
— Почему нужно молчать? Ты что, не понимаешь, каково мне сейчас, когда я увидела…
— Я понимаю, СССР-тян. Только, прошу тебя, подожди немного. Я уверена, всё очень скоро прояснится. А до тех пор не надо ничего никому говорить!..
СССР-тян села на кровать и перевела взгляд в сторону окна.
— Ах да, – вспомнила Уныл-тян, – что ты всё ходишь в своей плащ-палатке? На вот, – она достала из гардероба одежду, – переоденься.
СССР-тян ушла в соседнюю комнату. «Хорошо держится, – подумала Уныл-тян, – Представляю, что она сейчас чувствует…»
Вдруг раздался стук в дверь.
— Кто? – Уныл-тян осторожно подошла к двери.
— Открой, Уныл-тян.
Уныл-тян, узнав голос Мод-тян, открыла дверь.
Вместе с мод-тян в коридор зашли два солдата.
— Уныл-тян, кто т… – СССР-тян, переодевшись, вышла из комнаты. Увидев солдат, она бросилась было к стоящему около двери ППШ, но солдат в белой каске перегородил ей путь и выхватил из-за плеча винтовку.
— Уныл-тян, что происходит? Кто это? – СССР-тян сделала пару шагов назад.
— Ну здравствуй, СССР-тян, – сказала Мод-тян; она с укоризной посмотрела на девушек. – Собирайтесь; сейчас выезжаем.
— Куда? Зачем?.. – Уныл-тян засыпала Мод-тян вопросами, но, испугавшись её взгляда, затихла.
Второй солдат, показав Уныл-тян ордер, обыскал квартиру и, прихватив с собой плащ-палатку, сапоги и автомат СССР-тян, вышел наружу. Остальные последовали за ним. Роллс-ройс, в который все сели, двинулся по направлению к зданию Администрации Ычана.
— Подождите меня, я вернусь минут через пятнадцать, – сказала Мод-тян анонам в белых касках, выходя из машины.
Мод-тян не стала заходить в свой кабинет, а направилась прямиком к Банхаммер-тян. Услышав из её уст статистические данные, она принялась рассказывать о том, что произошло, но вдруг оборвала рассказ на середине.
— Ну? А что дальше? – поторопила её Банхаммер-тян.
— Погоди-ка: кого, говоришь, поймали на станции?
— Да этого, как его, грабителя… корованов…
— Номада?! – Мод-тян от удивления широко раскрыла глаза.
— Да, точно. А что?
Мод-тян прислонилась к спинке стула; на лице её была усмешка. «Вот как! – подумала она. – Оказывается, ЧВ знает о том, что делается на моей имиджборде, лучше меня…»
— Мне нужно с ним поговорить.
— Да пожалуйста. Он в обезьяннике.
— Натворил что-нибудь?
— Да ничего не натворил. Но вёл себя как-то странно: прятался за ящиками около перрона на железнодорожной станции – следил за кем-то, наверное.
— Уж не за тем ли анонимом, про которого ты говорила… ну тот, что на поезде скрылся?
— Хм, интересно… Вполне возможно. Ну ладно, давай рассказывай дальше.
Закончив свой рассказ, Мод-тян с довольным видом направилась в отделение: у неё в голове родился какой-то план. Выйдя на улицу, она попросила анонов подогнать машину к самому входу в участок.

Аноним в военной форме подошёл к решётке, открыл ключом дверь и вызвал Номада. Тот облегчённо вздохнул: ему уже надоело сидеть рядом с этими вайперами, толстяками и ненавидевшими Администрацию торгашами левой прессой. Он вошёл в небольшую комнату; ему показали на стул; Номад сел. Вскоре вторая дверь открылась, и Мод-тян, войдя в комнату, села на стул напротив него.
— Бить будешь? – ухмыльнулся Номад, потирая синяк.
— Не бойся, не буду, – улыбнулась Мод-тян.
Номад, протяжно вздохнув, перевёл на неё взгляд.
— Меня не интересует, за чем или за кем ты следил. Ответь мне только на один вопрос: на кого ты работаешь?
Номад, сдвинув брови, сел на стуле прямо.
— Да ни на кого. Сама знаешь, что Властелину я теперь не нужен.
Мод-тян внимательно вгляделась в его глаза.
— Готов повторить это при свидетелях?
«Повторял уже», – подумал Номад, вспомнив свой разговор с незнакомцем.
— Отчего ж нет? – пожал он плечами.
— Идём.
Они вышли из отделения; Мод-тян показала на стоящую рядом машину.
Номад сел спереди, рядом с водителем, сама Мод-тян – позади.
Корованер оглядел салон: за рулём сидел солдат в белой каске, ещё один, зажатый тремя пассажирами, ютился на заднем сидении; пассажирами же были, кроме Мод-тян…
«Уныл-тян? СССР-тян?» – Номад обомлел.
Мод-тян бросила на него взгляд, и корованер, поняв её, больше ни разу не обернулся назад, всё пытаясь рассмотреть пассажиров в зеркало над местом водителя.
Легионеры, выгрузившиеся из грузовиков, провожали недоверчивыми взглядами роллс-ройс, отправившийся по дороге на север.

***

…Уныл-тян и СССР-тян было предоставлено по комнате в жилом секторе здания штаба.
— Спасибо, что всё правильно поняли, – следователь улыбнулся Мод-тян. – Не беспокойтесь, вы ещё сможете с ними поговорить до Собрания.
— Комиссар, вы говорили, что людей у вас катастрофически не хватает?
— Ну да, – следователь ещё не понимал, к чему клонит Мод-тян.
— Я рекомендую вам одного человека: это настоящий профессионал, обладающий, кроме того, таким редким для ваших… хм… сыщиков… качеством, как энтузиазм. Думаю, с ним вам намного проще будет справиться с расследованием – и повысятся шансы, что вы уложитесь в срок.
— Хм! – удивился следователь. – Ну что ж, давайте посмотрим на вашего человека.
Вид Номада, впрочем, не особо порадовал комиссара: большой синяк на лице – похоже на удар прикладом, запылившиеся и обляпанные грязью брюки и куртка, порванная футболка – видно было, что человек недавно побывал в крупной передряге.
Следователь глянул на Мод-тян.
— Ну, если вы думаете, что это стоящая кандидатура…
— Я в этом уверена, комиссар.
— …всё равно необходимо согласие остальных членов комиссии.
В кабинет зашёл военный и доложил следователю о начавшемся собрании комиссии.
— Хорошо, я иду, – он обратился на Мод-тян. – Пойдёмте. Сейчас всё и решим.
Войдя в зал, они увидели там о чём-то спорящих ЧВ и тиречерского анона.
«Уже вернулись, – усмехнулась Мод-тян. – Смотри-ка: раньше нас успели».
— Нет, господин Ганн, – кривлялся перед комиссией анон с тиреча. – Я уверен, что это были ваши люди. Никому из нас и в голову бы не пришло разрывать могилу покойного маскота!
— Во-первых, никаких моих людей в тот момент на тирече не было, а во-вторых, сколько раз тебе повторять: жива Двач-тян. Жива!
— Ну да, можно сказать и так: она реинкарнировалась в Криппи-тян…
— Причём здесь эта твоя девка? Та появилась неизвестно как и неизвестно где. Какая же это Два… А, что там с тобой, ты же, ньюфажина, и живую-то Двач-тян, наверное, никогда не видел…
Члены комиссии лениво вертели глазами то в сторону ЧВ, то в сторону тиречерского анона.
— Так по какому поводу мы здесь, всё-таки, собрались, господа? – спросил один из них.
Все стали переглядываться и пожимать плечами.
— Нельзя созывать комиссию просто так, – потянулся и зевнул другой. – Давайте уж лучше разойдёмся.
— Не так быстро, господа, – в зал вошёл следователь, за ним – Мод-тян и Номад.
У Чёрного Властелина глаза полезли на лоб.
— Дело в том, что у меня слишком мало людей для расследования, и я боюсь, что не уложусь в срок. Мне рекомендовали этого человека, как опытного…
— …шпиона господина Ганна? – прервал его тиречер.
— Что?! – в один голос воскликнули ЧВ и следователь.
Члены комиссии зашептались между собой.
— Вы что! Это ж Номад, ограбитель корованов: работает на господина Ганна уже около года (уж извиняюсь, точных данных у меня нет), – с сарказмом продолжил анон-тиречер.
— Да как ты смеешь!
— Бросьте, господин Ганн: думайте, у нас нет собственной разведки?
ЧВ был в растерянности.
— Что же ты молчишь, Бен? – вмешалась в разговор Мод-тян. – Да, он был агентом ЧВ, – перевела она взгляд на членов комиссии, – но Б… господин Ганн… перестал в нём нуждаться; теперь он сам за себя.
— Подтверждаете ли вы слова представителя Ычана, господин Ганн? – спросил ЧВ один из членов комиссии.
— Да, это правда, – Властелину ничего не оставалось, как согласиться с Мод-тян.
— Господин Номад, подойдите сюда.
Корованер подошёл к столу, за которым сидели члены комиссии.
— Чьи интересы вы представляете?
«Надо мной что, издеваются, что ли? – подумал Номад. – В третий раз уже».
— Только свои.
— Готовы ли вы помогать следствию?
— О чём вы?
— Вы с ним ещё не говорили, комиссар? – обратился к следователю один из членов комиссии.
— Нет, – следователь, встретив удивлённый взгляд членов комиссии, обратился к корованеру: – Мы проводим расследование по установлению личности Криппи-тян, маскота дватиреча.
Глаза Номада вспыхнули: он и сам хотел разузнать больше про вампиршу с кладбища.
— Я согласен, – сказал он, не дослушав следователя.
— Ну что ж, кандидатуру Номада мы утверждаем, – решили, посовещавшись, члены комиссии. – Чтобы быть полностью уверенным, вы, комиссар, приставьте к нему пару своих ребят.
— Естественно.
ЧВ сплюнул и пошёл к выходу. «Чтоб твою!.. – думал он. – Опять она меня обыграла!»
Анон-тиречер вздохнул и откинулся на спинку стула. Мод-тян вышла вслед за ЧВ.
— Что ж, идёмте, – Комиссар повёл Номада к себе в кабинет. – Сейчас расскажу подробности.

Чёрный Властелин вышел на крыльцо здания, спустился по ступеням вниз и закурил трубку. Он был совсем недоволен тем, что происходило в течение последних нескольких часов: подполковника Н. кто-то вырубил по дороге к бару, пилота нигде не нашли; Мод-тян в очередной раз провела его: даже если она и не перевербовывала Номада, то, по крайней мере, поставила ЧВ в глупое положение. «Позор! – думал Властелин. – Рассказывать всем о своих агентах – всё равно, что выставлять своё грязное бельё на показ, – он погрел дымом горло и выпустил облако через нос. – Хорошо, хоть СССР-тян сейчас не у Мод в руках; пусть свидание им всё-таки устроят – Мод-тян хотя бы не сможет всё время её контролировать.» Если раньше ЧВ колебался, то теперь точно знал, что нужно вести войну на два фронта, хоть это и очень рискованно: с одной стороны, «выбить дурь из мозгов тиречерских ньюфагов, возомнивших какую-то девку-вампиршу настоящей Двач-тян», с другой – прижать Мод-тян и заставить СССР-тян вернуться под Купол (ни про Уныл-тян, ни про Банхаммер-тян он не думал, считая их всего лишь теням Мод-тян). Где-то впереди маячила ещё одна цель – поиск Двач-тян. «Ну, что ж поделаешь… – думал Властелин, – после суда, этого Большого, как они говорят, собрания, Мод-тян, скорее всего, перестанет быть моим союзником… в поиске, разумеется: у меня и сейчас нет союзнических отношений с теми, кто похищает чужих маскотов. Впрочем, ладно, вынесу потом вопрос на всеобщее слушание – кто-нибудь, да обязательно отзовётся.»
Чёрный Властелин не заметил, как рядом с ним появилась Мод-тян.
— Эх, Бен… Что с тобой случилось? Это же паранойя – ты на всех возлагаешь вину, даже на меня. До чего ты дошёл? Оглянись же, – Мод-тян взяла его за локоть, – ты совершаешь ошибку!
Чёрный властелин повернул голову в другую сторону и продолжил молча курить.
— Давай забудем об этом и заберём иски: у нас появится хороший шанс доказать существование настоящей, живой, Двач-тян. Мы же все этого хотим! – Мод-тян пыталась заглянуть в его лицо.
— Нет! – Чёрный Властелин одёрнул руку и направился к блокпосту. – Встретимся в суде.
Через пару минут виллис с ЧВ и сопровождающими его автоматчиками скрылся в тумане.

Мод-тян присела на нижнюю ступень лестницы. «Он будет готовиться, – думала она. – Он постарается собрать всю информацию, которая могла бы выставить меня в невыгодном свете, возможно, попытается активизировать старые связи. Придётся отбиваться. Что я имею в доказательство своей правоты? Во-первых, СССР-тян: необходимо будет выяснить, что она сама думает – вернуться под купол или остаться в свободных Интернетах? Во-вторых, Уныл-тян, которая вела в тайне от меня какие-то дела в своей съёмной квартире. Номад? Вполне может быть, хотя он больше поможет в деле против тиречеров. Если возьмётся за него со своей хваткой, то обязательно решит, – Мод-тян усмехнулась, подумав, что его вербовка могла бы быть не такой уж и плохой идеей; впрочем, даже если так, время уже упущено. – Ладно. Будем действовать своими силами. Единственный момент, где я дала промах – так это дело против ЧВ – прямых доказательств того, что «тор» принадлежал ему, у меня нет…»
Туман заволакивал всю местность вокруг: дальше дороги, идущей от блокпоста, не зги не было видно.

«Эх, Бен-Бен, Что же ты делаешь?..»

Читать продолжение «Номад: В поисках Двач-тян. Часть 4.»

Оригинальная паста о происхождении Крипи-тян с 2-ch.ru.
Продолжение из /aa/

«…Топ-топ-топ…» — позади слышались лёгкие шаги. Номад не шевелился. Заморосил дождь. Шаги затихли прямо за человеком. Раздался тихий скрип кожи, как-будто кто-то наклонился, затем лёгкий смешок и глаза Номаду закрыли две холодные ладошки.

Пространство вокруг было наполнено шумом. Отрывисто бил в барабанные перепонки ветер, шумели листья. Всё сильнее становилось бархатное звучание дождя. Где-то невдалеке пронзительно закричала птица. И в эту удушливую стену звуков совершенно дико, неправильно и неуместно вплетался тихий, почти на грани шёпота женский голос, на разные голоса читающий детскую сказку.

Прибежали в избу дети,
Второпях зовут отца:
«Тятя! тятя! наши сети
Притащили мертвеца.»
«Врите, врите, бесенята,
— Заворчал на них отец:
— Ох, уж эти мне робята!
Будет вам ужо мертвец!»

Дождь, не успев набрать сил, постепенно затихал. Унялся ветер. Девушка замолкла и наклонилась ещё ближе. Номад сидел неподвижно. Одной рукой она прикрыла ему оба глаза, а второй взъерошила причёску, провела пальчиком по уху и нежно помассировала шею. Ещё ниже. Корованер ощущал шумное дыхание у самого лица, холодные сухие губы коснулись шеи Номада и из её глотки вырвалось резкое булькающее и клокочущее шипение.

Номад выбросил руку, попав незнакомке в шею. Та захрипела, но ухитрилась с размаху ударить его. Номад отлетел прямо к надгробию Двач-тян, сильно ушибив левую руку. Он приподнялся, пытаясь разглядеть быстро приближающуюся к нему девушку, но в неверном свете луны увидел только стройный девичий силуэт и глаза с алой радужкой. Отползая, Номад достал маузер, но удар тяжёлого ботинка уже настиг его. У корованера перехватило дыхание, он дёрнулся в сторону и второй удар пришёлся на каменное надгробие. В стороны посыпались осколки и пыль. Девушка закашлялась и на шаг отступила. Номаду хватило этой секунды, чтобы выстрелить. Пуля попала точно в грудь; девушка упала. Но не успел корованер перевести дух, как она заворочалась на земле. Номад чертыхнулся, вскочил и сделал ещё пару выстрелов и бросился бежать к выходу из /o/, оглядываясь каждую секунду. Но она всё равно была быстрее. Сзади уже слышались топот и шипение. Снова закричала птица. Или не птица? Крик повторился, как раз со стороны ближайшего к воротам склепа. Может там кто-то есть? А, плевать, уже поздно. Номад поднажал, но монстр уже настиг его. Холодная рука вампира ударила в спину. Номад, падая, развернулся и выстрелил, отчего девушка отлетела метра на три. Сам он проскользил на кладбищенской грязи до самого входа в склеп. Ногами он, видимо, нажал на какой-то кирпич у камня, заменяющего дверь. Камень со скрежетом ушёл в темноту склепа и Номад бросился внутрь. Навстречу, чуть не сбив его с ног, рванулось какое-то создание с кожистым капюшоном за головой и толстым хвостом. «Анякунда же!» — обомлел Номад. Но на удивление не осталось времени: Аня сцепилась с кладбищенской девкой, и корванер, закусив губу, пытался прицелиться так, чтобы не задеть старую знакомую.

Девушки, визжа и шипя, катались по земле. Вампирша была явно сильнее — ей удалось перевернуть Аню на живот и усесться сверху. Парой ударов она вдавила голову полузмеи в грязь и на секунду задумалась, куда же кусать. Шея сзади почти полностью была закрыта капюшоном и для укуса следовало бы перевернуть жертву. Но это небезопасно — она может вырваться. Этой секунды задумчивости хватило Номаду. Он выстрелил и попал монстру прямо в голову. Вампирша откинулась назад, но сразу же попыталась встать. Её конечности дёргались, будто бы к ним были подключены провода, на которые периодически подавали ток. Пока монстр был в отключке, Анякунда успела очухаться и сразу же рванулась в склеп. Оттуда она вынесла здоровый камень, которым и заехала с разбегу вампирше в лицо. Та ухватилась за чьё-то надгробие, пытаясь не упасть. Всё лицо её выглядело как свежее варево из крови и костей. Но, видимо, этот удар переместил её в выгодное положение. Она развернулась к Анякунде, уже замахивающейся для очередного удара, плюнула кровью ей в лицо и почти вертикально прыгнула на несколько метров вверх. Вампирша зацепилась за верхушку рядом стоящего дерева и уже оттуда прыгнула на следующее дерево. Так она и прыгала с дерева на дерево, пока не исчезла из виду.

Номад спрятал маузер, сел прямо на землю и закурил. Подошедшая полузмея села рядом и жестом попросила сигарету. Минут десять прошло в полном молчании, прерываемом сухими щелчкам зажигалки и треском тлеющей сигаретной бумаги.

Читать продолжение «Покойся с миром, Двач-тян? Часть 1»

Оригинальная паста о происхождении Крипи-тян с 2-ch.ru

Мрачное заброшенное кладбище всегда имеет особую атмосферу. Особенно ночью. Особенно, если на окраине кладбища, в старом секторе стоит толпа Истинных Двачеров, как они себя называли. Было выбрано относительно чистое место, разведён костёр. Настоящие Олдфаги стояли в кругу, обмениваясь впечатлениями о предстоящем действе. Вокруг лежали в аккуратных стопках, в безобразных кучах и просто на земле листы распечаток Библии Битарда – Луркоморья. Также были распечатки копипаст о Самой Сути, сваленные в кучу неудавшиеся Пакеты Угнетателя и Маски Анонимуса из дерьмового картона. Наконец у одного из Олдфагов запищали наручные китайские часы, детектируя, как он остроумно заметил, наступление полуночи. Часа Х. А ведь началось то всё с того, что на последней Сходке Анонимусов один из Истинных Битардов в споре насчёт тортовости современных имажборд сказал, что недавно он прочитал в одной книге, что если чему-то покровительствует личность, пусть даже выдуманная, то можно эту личность либо призвать обратно, либо призвать просто так, спросить совета. Анонимусы с радостью приняли эту идею и обсуждение продолжили уже на чане, так как было уже поздно, а родители большинства Олдфагов не разрешали гулять до ночи. Было собрано огромное количество материала, проштудированы десятки книг по эзотерике, некромантии и магии смерти. Был устроен Вселенский Рейд на Астралком с целью добыть моар информации. Было решено вызвать дух Двач-тян и спросить, как сделать так, чтобы <..>ч был торт? Наконец было выбрано время и место. Собралось около трёх десятков Носителей Традиций Российских Имиджборд. Был разожжён костёр, копипаста выучена, земля и глотки Анонимов сдобрены живительным пивом. Луна была ярка, как никогда.

Заклинание было произнесено. Магическая смесь брошена в костёр. Все замерли в ожидании и результат не заставил долго ждать. Что-то грохнуло, разбудив кладбищенского сторожа, вспыхнуло и место проведения Таинства заволокло едким, синеватым дымом. Костёр потух. Девушки, завизжали и забегали, парни же просто матерились. Подул ветер, но дым не только не рассеялся, но ещё больше сгустился, превратившись в синеватый туман. Олдфаги наконец успокоились и стали перекликаться, стараясь идти на голос. Пара анонов всё равно подвывали, но они не двигались и их начали использовать в качестве маяков. Внезапно один из скулящих Тру Битардов громко, как-то обречённо всхлипнул и замолк. Анонимусы замерли в страхе, прислушиваясь. Хруст ломающейся под ногами ветки и затихает второй плакса. Битардов начинает бить дрожь. Они испуганно перекликаются и стараются постоянно оглядываться по сторонам. Один из битардов, увлекающийся парапсихологией, сейчас боялся больше всех. Когда-то в детстве, пару лет назад, он с друзьями из летнего лагеря пытался вызвать духа и вроде бы что-то получилось. Его лучший друг так и не вернулся из того лагеря.

Вдруг раздался хрип слева, удар и шипение справа и приближающийся хруст веток прямо спереди, из тумана. Аноним попятился, споткнулся о ветку и упал, ударившись о камень. На его грудь опустилась стройная женская ножка в чулках и тяжеленных ботинках. Аноним поднял взгляд выше и увидел кожаную мини-юбку, корсет, анкх на шее и насмешливое лицо. Губы у девушки были ярко-красные, выделяясь на фоне бледной кожи и пепельных волос, стилизованных под две… Глаза у анонима расширились, он сдавленно охнул. Девушка же усмехнулась, довольная произведённым эффектом и наклонилась к анонимусу. Последнее, что он почувствовал – ледяные нежные клыки, впивающиеся ему в шею.

***

За окном дворца было серо и уныло. Как всегда. Чугунный свод неба излучал слабый свет, птицы сидели на ветках деревьев, нахохлившись. Чёрный Властелин сидел за столом в комнате для гостей и нервно постукивал хуйцом по колену. Напротив него сидела Мод-тян, подперев голову руками.

— То есть ты не знаешь, что случилось, Бен? – медленно начала она. Властелин угрюмо вздонул:

— Да, Мод, я впервые не понимаю, что случилось и почему. Знаешь, даже когда Викентий закрыл нас Куполом, я всё понял. Я понял его мотивы и простил. Мы просто не могли больше существовать без Неё.

— Дурак ты, – беззлобно вставила девушка, – Переселились бы к нам. Что бы плебеи не говорили, мы всегда рады двачерам.

— Ага, и терпеть твою шизоидную Банхаммер-шлюху? Уволь!

— Это вынужденная мера! Куда скатился твой Двач? Свобода! Равенство! Какие были девизы! Как прекрасно всё начиналось! И где вы теперь? Where is your board now?

Чёрный Властелин нахмурился:

— Притормози, Мод. Все знали, что идёт к этому. Мы не можем противостоять времени, мы можем только смириться. И нет пути, чтобы мы с вами постоянно жили в одном месте. Мы просто перегрызём друг друга. И вообще, я не за этим тебя пригласил. Двач-тян пропала.

Брови Мод-тян медленно поползли вверх:

— Чтооооааа? ЧВ, ты… ты понимаешь, что говоришь? Она же мертва! Я… я сама видела её в часовне! Тёмно-вишнёвый гроб с оранжевой молнией,её лицо…, – Мод нервно сглотнула,

— Этого просто не может быть! Там кольцо из десятка пативенов её охраняло! Это, это могло случиться только…только…

— …только если она ушла сама, – закончил Властелин. Но это невозможно, да. Даниил мне уже рассказал все аспекты этого дела, он в этом профи, ты знаешь. В общем так, Мод-тян. Я рассказал тебе всё, что знал. Ты знаешь, что делать.

— Да,я понимаю. Всё будет сделано, Бен. А ты, как ты намереваешься её искать? Ведь легион сейчас тебе не помощник!

Чёрный Властелин хитро прищурился:

— А об этом не беспокойся. У меня есть один человек.

— Всего один?! Бен! Она же может быть где угодно!

— Этот человек хорошо зарекомендовал себя, – Властелин, не меняя выражения лица, выложил на стол потёртую фотографию человека с очень неодобрительным выражением лица:

— Мы ему доверяем.

***

— Вставай, срань! У Повелителя нашлось дело для тебя!

Номад мрачно разлепил глаза. Уже который месяц к нему в камеру никто не заходил. Открывалось маленькое окошко, проталкивалась порция хуйцов с гречкой, окошко закрывалось. Через полчаса то же самое, но в обратном порядке. Два здоровенных бугая — это что новенькое. Его подхватили под руки и вытащили из камеры. Номад предпочёл молчать и ждать объяснений. Ждать пришлось недолго:

— Кое-кто пропал и тебе срочно нужно найти этого человека. В обмен тебе даруется свобода и снятие всех предыдущих обвинений. Одежду, еду, деньги и сигареты тебе выдадут.

Номад удивлённо присвистнул. Да, ему доводилось раньше работать на правительство, но никогда ему не выделяли столько подъёмных. Обычно он начинал с десяткой интернетов в кармане и пачкой сигарет. Видимо случилось что-то по-настоящему глобальное.

Нда, церемониться с ним не стали. Грубо бросив бравого корованера на пыльную улицу, охранники скрылись в здании тюрьмы. Рядом с Номадом лежал довольно объёмистый походный рюкзак и тонкая чёрная папка. Папка тут же, не покидая налёжанного места, была открыта. Сердце Номада сбилось с ритма. На фотокарточке в левом верхнем углу красовался портрет молодой девушки с красивым лицом. Девушка подмигивала, как бы издеваясь над смотрящим. Это лицо и причёска оранжевого цвета, стилизованная под две молнии… Да, это была она.

Двач-тян, талисман Двача и одно из немногих существ, вызывавших у любого пле/б/ея священный трепет. Свет её глаз даровал счастье и надежду. Приход её в любой тред гарантировал свободное общение и понимание точки зрения каждого битарда. Её знали и любили абсолютно все. Но она умерла.

После того, как Викентий закрыл Двач чугунным куполом, никто долго не продержался. Дом Интересной Личности превратился в притон с всегда открытой нараспашку дверью. СССР-тян заболела и вскоре впала в глубокую кому, Славя-тян не выдержав всего этого, с благословения Художник-куна уехала на Ычан. Токарев и Лирический спились и пропали неизвестно куда. Но Двач-тян всегда была с нами. Любой мог попросить её помощи в трудную минуту и она всегда приходила. Когда /б/ратству стало известно, что у неё рак, Анонимы незримой гвардией стояли у её изголовья, молясь Зою и Викентию. Но молитвы были тщетны. Разумеется, многие бежали, но Двач-тян не винила никого. Она и ушла спокойно. Просто умерла. Её отпевал лично митрополит токийский Даниил, а затем и поселился в келье, недалеко от её часовни. И вот она пропала.

Номад закурил сигарету. На его лице играла странная улыбка:

— Ну что, девочка моя, погулять захотелось? Это хорошо. Это очень хорошо. Это просто замечательно!

Не прекращая улыбаться, Номад направил свои стопы к ближайшей троллейбусной остановке. Даже если всё пойдёт не так… Даже если его ждёт лютый фейл, адъ и погибель… Что-то будет. И это «что-то” ему определённо нравилось.

Троллейбусы давно не ходили. С тех пор, как колпак отрезал их от интернета, электричество старались экономить. Но теперь на остановках тусовались пуллеры рикш. Целая очередь из полуголых негров поджидала потенциальных пассажиров. Негры выглядели очень колоритно, ибо по давней традиции рикшу привязывали непосредственно к члену. Номад подошел к вызывающему наибольшее доверие пуллеру, и затянувшись первый за сегодняшний день сигаретой, назвал адрес, наклонившись к уху пуллера.

«В конце поездки бедолагу придется убить…» – мимоходом подумал Корованер, усаживаясь поудобнее и наблюдая, как здание тюрьмы с каждой секундой уменьшается в размерах. Скоро они повернули, и тюрьма пропала из вида.

Да уж… Жизнь под Куполом застыла, стала серой и безжизненной, кучи грязи на раздолбанном тракте, соединяющем /b/ и /wh/, разломанные и выпотрошенные ларьки с вкусной копипастой. Номад проезжал и внутри него всё сжималось в склизкий комок — как всё могло так быстро деградировать, неужели в памяти ничего не останется? Только сухой и безжизненный ветер трепал короткостриженную голову. Мысли все время возвращались к заданию. А ведь к этому и шло. Он вспомнил Двач-тян перед смертью – бледность лица к наступлению вечера, слепота, она просто не могла видеть что творится рядом с ней, изменение характера – она становилась слишком спокойной, умиротворенной. Слишком. Она всегда была добра и внутренне спокойна, но не настолько. В невидящих глазах отражалась мудрость и боль. Ночью Двач-тян словно преображалась, как будто и не было этой неизлечимой болезни. она словно её не замечала. У Номада складывалось такое ощущение, что Двач-тян словно раздвоилась. Видимо ее организм не выдержал этого, и одной из её сущностей пришлось покинуть этот мир. И именно поэтому внутри купола искать её было бессмысленно. Ого, поехали!

Что то неуловимо щёлкнуло, засвистело и рикша вышел в открытый интернет. Номад всегда поражался этому состоянию. Ты словно бы разбит на сотни, тысячи мелких кусочков, которые путешествуют по колоссальной паутине в поисках места, где они смогут собраться вновь. Всё застилал довольно плотный бежевый, в тон его одежде, туман, но стоило подумать о каком-то месте, как его очертания показывались на горизонте. Вот ощерившийся крупнокалиберными пулемётами бункер Новея. Вот элегантная башня Аномалии, сделанная их Зоем из чистейшего чугуна. Дымящиеся обломки Лентачана, первого, второго. Пустыня Трича с редкими поселениями фагов. Ага, а вот и цель.

Этим утром на Ычане было спокойно. Спокойно, как всегда. У ворот в /b/ стояла древняя вайп-машина, по которой ползали раки-могильщики. Несколько сильно побитых анонимусов сидело у костра, невдалеке от крепостной стены.

— Ололо, – удивлённо заметил один из анонимов, указывая в противоположную от стены сторону.

— Двачую! Ах ты ж ёбаный ты нахуй! – загомонили Анонимусы, наблюдая, как реальность расступается.

Раздался выстрел, а следом сдавленный хрип. Из проёма вышел человек с сигаретой в зубах, рюкзаком за плечами в бежевой шляпе и бежевом же плаще. В руке у него дымился древний на вид маузер.

— Суп! – небрежно кинул анонимусам Номад и раздолбайской походкой направился к воротам. Проводив корованера долгим взглядом, анонимы не раздумывая вытащили чёрт знает откуда клубок размеров с октокота и быстро, решительно начали отматывать новую нить.

— Открывайте, шлюхи ана.., – в третий раз по просторам Ычана разнёсся громкий баритон, доводя Банхаммер-тян до состояния берсеркера. Жёлто-зелёный молот с размаху ударил в створки ворот. Банхаммер-тян выскочила за ворота, в бешенстве сверкая глазами. Три с половиной Анонимуса, подымающих нить с клубком как можно выше, и стоящий в тени створки ворот человек в шляпе, надвинутой на глаза. Человек медленно поднял руку и ткнул в сторону бедных анонимов. На их счастье, один из них вовремя заметил несущуюся на них жёлто-зелёную фурию. Номад проводил взглядом люто скрипящую вайп-машину с экипажем и улюлюкающую Банхаммер-тян. Цикады в этот день кричали намного сильнее, чем обычно.

Заботливо прикрыв створы и задвинув засов, Номад всё той же походкой пошёл гулять по Ычану. Заглянул в /m/, прихватив немного копипасты, поглазел на девок в /rm/ и /hau/ и, наконец, дошёл до /d/. Мод-тян только что проснулась и уже подписывала заявления на утренний бан. Была она явно не в духе. Наконец она подняла мрачный взор от бумаг и в упор уставилась на вдохновенно дымящего в помещении Номада:

— Зачем пришёл? Всё, что мы знали – у тебя в документах. У нас её нет.

— Мне нужно поговорить со Славей-тян, чтобы…

— Нет, – резко оборвала корованера владычица Ычана, — она сейчас не в том состоянии, чтобы разговаривать с тобой на эту тему.

— Ты не можешь препятствовать мне. У меня бумага от Властелина.

— Наплевать, я не дам тебе Славю.

Они с минуту сверлили друг друга взглядами, потом Мод-тян сдалась:

— Хорошо. Десять минут. В моём присутствии, — Мод вышла первая, оставив Номада в задумчивости взирать на хлопья сажи, странным образом появляющиеся из дыма его сигареты.

Эроге. Закрытый остров на границе Ычана, вокруг которого постоянно бурлили говны. Там обитали художник-куны, литератор-куны и все маскоты. Хотя скорее нет, физически там обитали лишь Славя-тян и Анонимусы, остальные же жители были искусно смоделированы, создавая полную иллюзию жизни. Здесь. Маленькая пятиэтажка советской постройки с геранью на окнах и бельём на балконе.

Славя-тян была весела. Номаду и Мод-тян она налила чаю в забавные кружки с мордочкой и лапами, достала сдобу, поставила две розетки помидорового варенья. Сама пить чай отказалась, сославшись на диету. На щеках у неё играл румянец, пальцы постоянно или теребили одну из кос, или просто бренчали по столу старую мелодию. Она всё помнила. Она не смирилась. И весь этот кремовый цирк только для Мод-тян. Номад невольно едва слышно начал подпевать:

«На дворе кризис, шумит нелегал.

Грабежи и брожения масс

Доллар поднялся и снова упал

Из телевизора врёт пидарас…»

Всё, хватит.

— Славя, — резко начал он. Румянец на щеках девушки был уже откровенно болезненным.

— Славя, нам нужна твоя помощь. Ты была ближе всех к Двач-тян, – Славя-тян зябко повела плечами и задрожала.

— Что она говорила? Как ты думаешь, почему, куда и как она могла уйти?

Молчание.

— Славя…

— Всё, корованер, хватит. Она не может ответить, понимаешь ты это? – Мод-тян встала из-за стола, подошла к Славе и обняла её. Нда, разговор окончен. Полный ноль. Или нуль? В учебниках по математике и так и так пишут.

— Нуль.

— Что? – Номад вскинул глаза на девушек.

Тишина, сдавленные всхлипы. И снова:

— Нуль, – произнесла Славя-тян, зарываясь глубже в объятия Мод-тян.

«И всё же путешествовать с комфортом – отлично», думал Номад, закуривая очередную сигарету в автобусе номер 410. Лёгкий ветерок трепетал знамёна Ычана за спиной. Реальность величаво раскрылась, поглотив автобус на тот свет.

***

Флэшбэк #1.

— Смотри, сестрёнка, это закат Двача, – они стояли вдвоём на смотровой площадке дворца. Двач-тян поморщилась:

— Аня, я же просила тебя. Какая я тебе сестра? Мы знакомы то всего ничего.

— Забей, малышка. Смотри, смотри, вот он.

Зрелище было воистину феерическое. Сверху, из бесконечности космоса опускался огромный Купол. Он падал величественно-медленно, мучительно. Двач-тян стиснула шершавую руку Анякунды. По щекам святыни Двача текли слёзы. Это конец.

Флэшбэк #2.

— Ты что творишь, утырок? Я что у тебя заказывала, а? Отвечай! – в ныне пустынном лолимаркете редкие фаги могли наблюдать довольно странную сценку. Двухметровго роста девушка-змея трясла за грудки щуплого продавца, обильно заплёвывая его. Олдфаг же, забредший сюда, не удивился бы этой сценке. Продавец любил приторговывать кое чем из-под лавки. В ход шли запрещённые центральные процессоры, ибражы производства легендарного Номада и другие очень интересные, но слегка незаконные вещи. Наконец, Анякунда отпустила продавца. Тот не замедлил рухнуть, как подкошенный, и огрести пару пинков под рёбра. Полузмея грубо наступила ботинком ему на грудь и немигающим взором уставилась на прямо в глаза.

Флэшбэк #3.

Анякунда стояла у окна в палате Двач-тян.

— Сестрёнка, ты должна согласиться. Только это может тебе помочь, понимаешь? Я не намерена тебя терять.

— Я понимаю, Ань. Это ты ничего не понимаешь. Я могла бы сказать тебе, что ты ещё ребёнок, но… Но возраст, это далеко не показатель…

— Бла-бла-бла, что с тобой, девочка моя? Где та Двач-тян, которую я знаю? Ох, неты, я поняла! Ты забрала её в плен, а сама притворяешься ей, отдавай моё солнышко, сволочь!, – к концу монолога Анякунда уже буквально трясла Двач-тян за плечи и отпустила только когда разглядела улыбку на бледном лице. Нет, так не пойдёт. Она не решится.

Флэшбэк #4.

Номад задумчиво выпустил кольцо дыма в лицо Анякунды, та мужественно вдохнула. Номад покачал головой и залпом выпил кружку местных, лицензированных ибражы. Анякунда не отставала. Корованер оперся на стол и уставился на Анякунду. Полузмея не мигала.

— Хорошо,хорошо, что тебе нужно от меня?, – наконец откинулся на стуле Номад, скорчив чрезвычайно недовольную рожу.

— Мне нужна помощь, – тихо произнесла Анякунда и выложила на стол пачку интернетов. Шприц со средством, вызывающим потерю кратковременной памяти, она сжала в другой руке.

Флэшбэк #5.

Луна отражалась в пронзительно-голубых глазах Анякунды и карих Двач-тян. Святыня спала. Анякунда отправила в рот капсулу и тщательно её разжевала. Теперь немного подождать, пока это дьявольский коктейль всосётся через слизистую. Анякунда осторожно прикоснулась к волосам Двач-тян, погладила их. Сестра. Единственная, кто сразу принял девушку-змею на этой борде. Единственная, кто был рядом, когда Анякунду обвиняли в форсе.

Сестра. Мы ещё обязательно встретимся.

***

На Нульчане шёл дождь. Номад шёл по липкой грязи и сдавленно матерился. А ведь начало было хорошим. Автобус подъехал к /b/ Нульчана после заката, на борде было спокойно. Вяло шевелились поразительно разжиревшие тролли, большинство битардов расположилось вокруг проектора, на котором показывали обнажённых женщин с пруфами. Чуть в стороне стояло большое здание, вокруг которого постоянно крутились белазы, увозя кирпичи, производимые анонами в здании, в /d/. В центре /b/ сидело несколько Олдфагов и спокойно рассказывали анонимусам про старые времена. Корованер подошёл к ним. Корованер спросил о Двач-тян. На него обернулась вся доска.

Номад сплюнул. Надо же так было проколоться. Славя-тян ведь не направляла его, она предупреждала. Значит всё? На этой борде зацепок больше не будет? Номад натянул сильнее шляпу и зашагал быстрее. Баммм! Корованер схватился за ушибленную голову, подскользнулся и рухнул в грязь. Перед ним, взрезая стену дождя, виднелась треугольная дверь. Не раздумывая, Номад поднялся, дёрнул ручку и вошёл. Потом он торопливо прикрыл дверь и тщательно выжал одежду, не снимая. Теперь самое место понять, что это за место.

Чугунная лестница, завиваясь, уходила под землю. Снизу тускло светил стандартный для Нульчана кислотно-зелёный цвет. Рядом с лестницей была потёртая, грязная табличка. Номад стёр грязь и прочитал: «Организация хикикомори Нульчана. Добро пожаловать.» Корованер хмыкнул, но на всякий случай вытащил маузер и осторожно спустился. Картина ему открылась довольно интересная. Лестница выводила на площадку, находящуюся метрах в шести от пола. Внизу был зал, размером с половину футбольного поля, разделённый на штук двадцать каморок, соединённых вентиляцией так, чтобы то, что сказал один аноним слышали все. В зал выводили две лестницы, выходящие из площадки слева и справа. С одной стороны, обычное убежище, такое есть почти на каждом чане. Но с другой стороны… Полностью закрытыми были лишь две-три комнаты, в стенах же остальных были проделаны дыры в рост человека, некоторые стены были сломаны, тем самым объеденив несколько комнат. Номад спустился и теперь прогуливался по этому залу, стараясь оставаться в тени. В одной из большой комнат на месте каноничного плакаты Мисаки-тян висел монитор, такой же, как Номад видел в /b/. Собравшиеся вокруг анонимы пили пиво и с интересом обсуждали каждую новую часть тела девушки на мониторе. Shit happens. Но нет, нельзя это так оставлять.

Номад снял рюкзак, опустил на пол и пнул его в сторону анонимов. Тишина. Анонимы медленно поворачиваются. Сухой звук щёлкнувшей зажигалки, треск тлеющей сигареты. Ещё один щелчок, на это раз взведённого курка. Номад мрачно улыбнулся — первая пуля попала точно в глаз ближайшему анонимусу.

Полчаса ушло на пинание какого-то забитого олдфага, ещё часа четыре на перевозку и перенос кирпичей из /b/ в хикки-бункер, благо время позволяло — коренное население ушло спать. Номад немного полюбовался на то, как олдфаг резво выкладывает кирпичами стены кабинок, потом развернулся и зашагал к выходу. Что ж, ноль такой ноль. Похоже придётся ехать на Доброчан.

— Сударь, — нерешительно донеслось сзади. Номад обернулся.

— Сударь, наших кирпичей может не хватить, дозволите ли вы организовать доставку с Два-ча?

— Да, конечно дозволяю, — махнул рукой Номад.

Уже на выходе он резко остановился, приложившись рукой к лицу. Ещё десять минут ушло на нерешительные тыканья олдфага по развёрнутому Номадом оверчану. Ещё пять на брызганье слюной и демонстрацию самых жутких рож, которые мог скорчить корованер. И всего минута, чтобы выбраться из Нульчана на ближайшем троллейбусе.

Стояло раннее весеннее утро. Ветер, что забыла Зима в этих краях, до сих пор гулял по равнине. Низкая, жёсткая трава. Редкие поселения фагов, в центре наибольшее скопление хижин, построенных в кольцо. В центре кольца горел большой костёр, вокруг же поселения был поставлен хлипкий забор из кольев. Многие колья были свежими, можно было сделать вывод, что поселение часто подвергалось атаке и пришлось латать «заградительное сооружение». Номад толкнул калитку и она открылась с довольно мерзким звуком. Слева от калитки, у входа в хижину, на чурбаке сидел высушенный старичок, повернувший голову на звук. В руках у него была небольшой моток ниток, который он неспешно разматывал. Пара ньюфагов с интересом наблюдали, не встревая. Олдфаг пару секунд разглядывал Номада, потом отвернулся, хмыкнув под нос. Ньюфаги же не проявили никакого внимания к скромной персоне легендарного Корованера. Номад весь день прошатался по Два-чу, пытаясь раздобыть хоть малую толику информации о пропавшей, но всё безрезультатно. Некоторые анонимы говорили ему, что он тролль. Кто-то намекал, что Двач-тян как бы мертва, умерла вместе с Двачем. Кто-то просто слал нахуй и закидывал несвежим говном (Номад не был дураком и тайком собирал снаряды). Но больше всего корованера заинтересовали Битарды, старавшиеся обходить его стороной и огрызались словами про Ночной Двач. Также Номад заметил, что многие анонимы часто ходят в /o/, местное кладбище. Ближе к вечеру Номад просто присел около неугасимого костра, открыл рюкзак и стал просто ждать, покуривая и доедая остатки провианта. Постепенно аноны начали собираться вокруг костра. Кто-то притащил тачанку для кирпичей, один из анонимусов со страшными глазами вытащил из-под футболки бутылку вина. Остальные пили нефть. Номад курил и вяло слушал их разговоры. «Есть одна тян, Двач уже не торт, аноны, что делать…» Корованера клонило в сон. Смеркалось.

…Ближе к ночи общение у костра перестало быть молодежно-оживленным и распалось на кучи отдельных разговоров. И – о чудо! – разговоры эти перестали напоминать дневные потуги школьников. Номад смотрел в костер и слезы наворачивались на глаза старого корованера. Горячев не обращал ни на что особого внимания, просто любуясь картинами своих ощущений да игрой языков огня, но по старой привычке просеивал все произнесенные рядом слова. И не мог не услышать тех, которые поразили его, как непроебаный гет. Слова прозвучали от сидящей чуть в стороне, посреди кирпичной кладки группы ребят, чего Номад откровенно говоря не ожидал. Чего же можно ожидать от невнятного стада подростков, вздрагивающих от каждого шороха или нового рассказа? Но стоявший в тот момент в центре круга паренек в говнарской одежде взмахнул руками, изображая, и произнес:

— …вот так вот, аноны, верьте, нет, но это была Двач-тян. Уж эти молнии-то я бы ни с чем ни спутал!

— Да ты гонишь, ёпт! – отозвались аноны, — пруфы или не было!

— 265, быдланы. Я вам говорю, на кладбище, значит, пошёл я вчера. Ну, 1Гет брать, я ж говорил вам. Иду я и вижу, что затея-то обломилась – там хуй уже кто-то нарисовал…

-Ололо!

-Заткнись, школьник. Так вот. Сел я на могилке чьей то, закурил от грусти. А могилка мягкая какая-то, как-будто разрывают её постоянно. Тут, значит, всё каким то туманом заволакивать начало, ветер поднялся. Я кирпич прямо высрал, вот он.

— Айлолд! Пикрилейтед!

— Вот, да. Ну я, конечно, дёру оттуда дал. Страшно же. Но когда убегал – увидел… увидел… Подождите, сейчас нарисую.

Парнишка схватил палочку и начал что-то вырисовывать на земле. Постепенно вырисовался контур довольно милой, неуловимо знакомой девушки с волосами, похожими на молнии. Но молнии были не такие, как у Двач-тян, да и лицо, если верить рисовальщику, было немного другое. И всё же что-то зацепило Номада. Фаги постепенно сместились туда, куда не проникал свет костра и начали тянуть криппи-нить. А корованер подошёл ближе и рассматривал рисунок анона. Милашка. Но… Что-то… Что-то в этом есть, что-то билось в мозгу бывалого ограбителя. Нет, невозможно, но…

В /o/ было пустынно. Тучи были необычайно низки, они почти задевали кроны деревьев. Было холодно, влажно и находиться здесь определённо не хотелось. Номад глянул на схоронённую ОП-пикчу. Точно, точно не она. /Б/ред какой-то. Но факт оставался фактом, её могила почему-то здесь. Теперь. Номад сидел на скамейке около могилы и курил. Могила была аккуратная, стояли свежие цветы, Номад никогда таких не видел. На фотографии в круглой рамочке была улыбающаяся девушка с ярко-оранжевыми волосами. Ветер подул ещё сильнее. Номад подпёр одной рукой голову и вглядывался в фотографию. Сердце предательски защемило. Листья тихо шелестели на ветру. Первая капля дождя упала на ледяной гранит.

Вдруг раздался шорох. Мало что могло заставить бывалого корованера вздрогнуть, но сейчас, из-за самой атмосферы, будто заряд пингопакета пробежал сквозь него. Прислушавшись, Номад понял, что кто-то приближается со стороны /б/. Кому тут что-то может понадобиться сейчас? Свежеиспечённый ньюфаг, оглядывающий доски? Нет, какой ньюфаг нынче станет так кропотливо луркать… И явно не олдфаг, походка слишком вялая. Может, это Омич вконец потерял чувство реальности?..

Номад присел на корточки за одной из плит и стал всматриваться. Постепенно в темноте стали видны очертания склонённой фигуры, что-то волочившей по земле, качая головой и что-то бормоча себе под нос. «Целыми днями… в чёрный мешок… своё сокровище…». У корованера почти перехватило дыхание. Так это не просто миф! Номад не вышел из-за плиты, из уважения дав пройти легенде.

«Иди, собиратель,» — подумалось ему, — «доброй охоты тебе, лол. И мне бы найти наконец ту, которую я ищу. А может и не её?…»

Читать «Двач-FFFFFF: Часть 2»