От автора: события представленного ниже текста развиваются через день после боя Номада и Анякунды с Криппи-тян. Что могло случиться за это время? Во-первых, ночной разговор по душам корованера и девушки-змеи, который подразумевается в окончании оригинала (а точнее, небольшом продолжении, написанным в /aa/ 2-ch’а). Во-вторых, Номад, произведя на свет пару кирпичей в /o/ и вспомнив слова Слави-тян про «нуль», решил отправиться на Нульчан. Тщательно осмотрев это место, он, скорее всего, ничего интересного не нашёл и уже ночью отправился назад на дватиреч. С этого-то момента и начинается наша история. Фрагменты, представленные выше, туда не входят потому, что могут быть не вполне удачной связкой основной истории и такого вот продолжения.
Напоминаю: копипаста не претендует стать прямым продолжением истории Анонимуса, а написана just for lulz.
Приятного прочтения.

Этой ночью было холодно. Луна, изредка показываясь из-за облаков, частично освещала старую, изрытую, сложенную из камней и обломков дорогу, по обочине которой тянулся ряд высоких кустарников. Номад, возвращаясь с Нульчана, плотнее укутался в свою куртку. «Всё бесполезно. Шататься из одной борды к другой, ища её – всё равно, что искать иголку среди огромных снопов после летнего сенокоса», – думал он. Луна скрылась за облаками; подул ветер. А когда он стих, корованеру показалось, будто бы сзади кто-то бежит, бежит очень легко, едва слышимо. Номад насторожился: действительно ли он слышит шаги или ему просто кажется?

Вдруг, вспомнив недавний случай на кладбище, он резко выхватил маузер и обернулся.
Никого. Только несколько кустарников легко шевельнулись рядом. «Параноик старый!» – вздохнул Номад и спрятал пистолет. – «Мерещится уже всякое. Впрочем, это неудивительно: посиди-ка ты полгода в каталажке, а затем попробуй так набегаться, как я. Отдохнуть надо бы, поспать.» Номад специально выбрал эту старую, заброшенную дорогу, идущую от ментача – через нульчан – к тиречу. Здесь редко когда ступает нога Анонима. «Так чего же я разнервничался?» – корованера захлестнуло странное чувство, скорее даже предчувствие того, что скоро должно что-то произойти. Номад сбавил шаг и пару раз сделал глубокий вздох. Вроде отошло. Корованер зевнул и принялся руками растирать веки, а когда открыл глаза, ясно увидел перед собой человека с автоматом, направленным на него.

***

…Больничный запах резко ударил ей в нос. Сдавило грудь, загудела голова, поднялся страшный звон в ушах. Она лежала на койке не шевелясь: двигалось лишь её лицо, всё больше принимая выражение гнева и ярости. Но ни боль в груди, ни ломка в суставах, ни затёкшие мышцы – ничто это не вызывало у неё таких чувств. Она вспоминала. Она вспоминала всё.

Она вспоминала бесчисленные орды рака, быдла и зеленых толстяков, громящие всё на своём пути. Она вспоминала последний день Двача, вспоминала, как на него падал с небес громадный купол. Чем ниже он опускался, тем меньше света лилось на город-борду.
Она вспомнила все подробности того дня: несмотря на то, что конец был неминуем, отважные Аноны всеми силами защищались от многократно превосходящего их потока рака; бои шли за каждый раздел, за каждый тред. Всё вокруг горело. Дым, вонь, смрад, высоко поднимаясь, ударялись о стенки купола и застилали всю территорию Двача. Красный закат приобрёл темновато-бордовый оттенок. Сама Она, несмотря на многочисленные уговоры эвакуироваться, осталась и приняла командование полком Анонимусов. Вместе с ними Она отражала удар за ударом: Её бойцы держались дольше остальных, быть может, потому, что имели над собой командира, а не отбивались разрозненно, небольшими кучками, как другие. Когда куполу оставалось совсем немного до удара о землю и темнота поглотила почти всю борду, от Её полка остались лишь 3,5 Анонима. Остальные, израсходовав боезапас, с честью пали в рукопашных схватках. У Её небольшого отряда тоже не осталось патронов; положение было хуже некуда.
Вдруг со стороны вражеских позиций раздались крики и гул. Новая волна рака пошла на штурм. Анонимы, одетые в некое подобие советской полевой формы, молча переглянулись между собой и направили штыки винтовок в сторону врага.
«Это последняя волна: скоро купол упадёт на землю. Отступать нам некуда: за нами Дворец Властелина. Если они прорвутся через нас, войдут во Дворец и доберутся до товарища Ганна, под куполом останется лишь выжженная земля. Если мы задержим их, то, пускай хотя бы на некоторое время, здесь сохранится жизнь. Держитесь, товарищи, стойте до конца, бейтесь до последнего. Наше дело правое!» – звуки Её речи врезались в сердца Анонимусов, и они, стряхнув кровь со штыков трёхлинеек, встали в боевое положение.
Красно-коричнево-зелёная волна рака двигалась по направлению к их баррикадам, находящимся у самого входа во дворец. Охрана дворца, ещё недавно отстреливавшаяся из окон на верхних этажах, была убита злодеями. Её отряд был последним оплотом.
Наконец, волна рака ударилась о баррикады. Храбрые Анонимусы вонзали штыки винтовок в страшные существа с рачьими хвостами и клешнями, вспарывали толстые животы троллей, добивали прикладами уродцев с бычьими головами. Встретив серьёзное сопротивление, рак ненадолго отступил. Воспользовавшись этим, Она приказала отряду занять позиции в бетонном доте с наполовину разрушенной крышей, который находился позади них. Рак, похоже, оправился от шока и продолжил набег. Однако, чтобы пробраться внутрь дворца, надо было пройти через тот самый дот, где засел Её отряд.
Прыгая вниз с полуразрушенной крыши, противники сразу нарывались на штыки Анонимусов и Её нож. Для Неё же время как будто замедлилось, секунды стали часами. Со временем с крыши стало прыгать всё больше и больше врагов, и Она со своим отрядом не успевала разить их всех. Вот уже тролль и два быдла набросились на одного Анонима, душат и бодают его; вот рачок клешнёй разрезал другому правое лёгкое в месте пониже плеча; но парень ничего, левой рукой с силой выдернул рачку ус вместе с глазом; сама же Она, вонзив нож в спину существу с бычьей головой, отлетела к противоположной стенке дота от чьего-то удара. Она подняла голову: красное существо медленно приближалось к ней. Отважный Анонимус набросился на него, но спустя мгновение его голова в окрасившемся кровью пакете-угнетателе отлетела, отрезанная клешнёй рачка, в другую сторону. Красное существо было совсем рядом с Ней; Она, опомнившись, выхватила наган из кобуры, нажала на спуск и… с ужасом осознала, что патроны закончились. Красный уродец уже занёс над Ней клешню. «Хорошо, что Славя-тян уехала. И Двач-тян тоже в безопасности: хотя она сейчас в городе, но надёжно укрыта, и потом, её охраняет Анякунда. Ну что, сёстры, пора прощаться…»
Землю потряс неимоверный грохот, длившийся несколько секунд, как будто невдалеке разорвалась атомная боеголовка. Купол коснулся земли; мрак полностью охватил Двач. Уродец с красными клешнями, как и весь остальной рак, быдло и троллота, исчезли вместе с многочисленными раковыми тушками, будто бы их вообще не было. Она перестала зажимать уши, дрожащими руками зажгла спичку и осмотрелась. Всё кругом было вымазано кровью; на дальней стене осталось большое пятно жира (видимо, какому-то троллю там пустили кишки). Рядом лежали трупы двух Анонимусов. Третий же, с надрезанным лёгким, был, как ни странно, жив.
Зажглось освещение Дворца; остальной части города-борды освещение не было нужно – там свирепствовали пожары. Прожекторы высветили надпись на огромном табло посреди площади: «2CH.ru. Server not found.»
Они выстояли. Они смогли защитить Дворец и Властелина. Теперь под колпаком на некоторое время они будут недосягаемы ни для кого.
— Эй, у нас здесь раненый! – двое полевых врачей-Анонов, проходящих мимо, услышали голос из дота.
Это случилось. Теперь территория русских чанов изменится навсегда.
Потом они будут тушить пожары, убирать улицы и заново отстраивать центральную площадь. Несмотря на неопределённость будущего, Она не боялась никакой работы. Закрытие Двача закалило Её характер. Казалось бы, ничто не могло надломить Её, сильную и прямую…
…однако случилось то, с чем она не смогла смириться. Смерть Двач-тян. Это событие сломило её: вначале она тяжело заболела, затем впала в кому.

Сильно зажмурившись, СССР-тян открыла было глаза, но тут же закрыла их, услышав шаги. Около двери в её палату остановились две медсестры.
— Ну что, сегодня твоя очередь дежурить у девочки.
— Да, хорошо.
— И не забудь через полтора часа вколоть ей инъекцию!
— Да, конечно, не забуду.
Первая ушла, а вторая, осторожно заглянув в палату, прикрыла дверь и стала подниматься по лестнице вверх.
Мысли СССР-тян наконец пришли в порядок. У неё в распоряжении час, чтобы выбраться. Максимум – полтора. Она собралась подняться с кушетки, но обнаружила, что была привязана ремнями по рукам и ногам. «Товарищ Ганн, как всегда, в своём репертуаре», – подумалось ей.
Пятнадцать минут ушло на то, чтобы перегрызть ремень на правой руке.
Пять – на то, чтобы развязать остальные ремни.
Десять – на то, чтобы научиться сохранять ориентацию при ходьбе и спуститься по лестнице к выходу.
Больница была пуста. СССР-тян повезло, что к ней приставили неопытную медсестру.
Заглянув в приоткрытую дверь на выходе, она увидела Анона-охранника, одетого в полевую плащ-палатку. За спиной у него висел ППШ. «Форма на них та же», – думала СССР-тян, – «значит, прошло не более года. Надо бы переодеться, а то в пижаме и без обуви я буду смотреться странно».
Анон не успел опомниться, как сзади у него кто-то выхватил автомат и ударил прикладом по затылку.
«Прости, браток», – шепотом сказала СССР-тян, переодеваясь в его одежду. Она спрятала ППШ под плащ и осмотрела Анона: у него нашёлся запасной дисковой магазин для автомата и немного мелочи – монет по 1, 2 и 5 винов. «Ни одной ассигнации на бесплатные интернеты, – подумала она, – мало же тебе, солдатик, платят». Связав Анона и заткнув ему рот кляпом, она положила его между внешними и внутренними дверями больницы.
СССР-тян, став когда-то одной из покровительниц Двача, смогла побороть свою мстительность и взрывной характер под влиянием Двач-тян и Слави-тян. Теперь же, когда никого не оказалась рядом, её первоначальный характер вырывался наружу, не давая ей покоя. Ей овладела ярость – но ярость не бессмысленная и беспощадная, а другая, направленная, управляемая головой, «высокоточная». Её вело чувство незавершённой мести, бросающее в страх её жертв и сладкое для неё. Она вспомнила всё. Все плакаты, все речи, выдвигаемые огромным движением рака перед закрытием Двача. Она собиралась искоренить его источники, устранив главных идеологов ньюфагов.
Искусственное освещение под куполом было способно воспроизводить лишь хмурый, облачный день и сумерки; ночью оно отключалось.
Над городом стоял туман, моросил лёгкий дождь – очередные эффекты. СССР-тян направилась в ближайший киоск с вывеской «/r/». За несколько винов она купила комплект карточек с сетевыми персонажами и txt-блокнот с карандашом.
Наняв нигру-рикшу, усевшись на сидение повозки, она принялась составлять список. Пару раз, когда она смотрела на карточки с изображение Двач-тян и Слави-тян, на глазах у неё появлялись слёзы, тут же смываемые дождём.
Вот карточки тех, под чьими портретами и с чьими лозунгами выступало рачьё. Среди них красивый мужчина лет сорока-пятидесяти с битой на плече, кудрявый парень в очках, с растительностью на лице и сигаретой в зубах и суровый на вид мужик в бежевой куртке, с очень неодобрительным выражением лица.
Но СССР-тян не знала, что происходило, пока она была в коме. Надо было собрать детальную информацию обо всём и обо всех.
Заплатив рикше, СССР-тян пошла по самым заброшенным и непроходимым дорогам между чанами. Сделать это она решила затем, чтобы, во-первых, отвести от себя следы (её наверняка уже ищут), во-вторых, чтобы ненароком не наброситься на мимо проходящих ньюфагов и никак не выдать себя, и в-третьих, чтобы можно было спокойно, вдалеке от шума /b/, обдумать план дальнейших действий.
Случай привёл её на старую дорогу, идущую от нульчана до тиреча. Когда луна выглянула из облаков, она увидела, что кто-то идёт впереди неё. Ей бы следовало, конечно, повернуть назад и не выдавать себя, но что-то неуловимо знакомое было в том человеке.
Пробежав немного вперёд, она пыталась разглядеть его. Видимо, услышав её шаги, человек обернулся, держа что-то перед собой; она спряталась в кустарниках. Но любопытство было сильнее её, и она выглянула из своего укрытия, чтобы посмотреть на человека. Это был Номад.
Номер третий в её списке.
СССР-тян почувствовала, как ярость снова наполняет её. Лёгкой тенью обежав дорогу по ту сторону кустарников, она встала прямо посередине пути корованера, выхватив ППШ из-под плаща.

***

Номада как будто охватил паралич вперемешку с ужасом. «Видимо, никакая у меня не паранойя, и предчувствие меня не подвело; но кто же передо мной?» – думал он. Они простояли, смотря друг на друга, несколько секунд.
— Кто ты? – спросил, не выдержав, Номад.
Человек откинул капюшон, и при свете луны Номаду стали видны две густые красные косы и скрытое под маской гнева красивое девичье лицо. «СССР-тян», – вспомнил Номад.
— Послушай, я рад, что ты выздоровела, но зачем нужно сразу направлять на людей оруж…
— Заткнись. Ты стал одним из олицетворений рака, убившего Двач. Твои портреты с известной тебе подписью держали над собой убийцы /b/. Тобой совершались вайпы. Ты должен ответить за содеянное.
— За какое содеянное? Я не виноват в том, что группа малолетних полудурков стала форсить меня в качестве мема. Я всегда был против и никогда им в этом не помогал, и вооб…
— И не препятствовал. Ладно, заткнись, оправдываться будешь потом, перед Всевышним.
Номад посмотрел ей в глаза, и на лице его отобразилась лёгкая усмешка. «Красота, смерть несущая…» – было последним, что он вспомнил.
СССР-тян пустила очередь из автомата не целясь, от бедра. Номад отлетел на несколько метров и лёг неподвижно; кровь на куртке старого корованера стала постепенно смываться дождём.

***

— СССР-тян сбежала?! – Мод-тян была вне себя, – Но как такое могло произойти, Бен?
— Не знаю, – Чёрный Властелин сидел, нахмурившись и уставившись в дальний угол комнаты.
— Когда это случилось?
— Часа три назад. Вырубила охранника и невозбранно вырвалась наружу.
— Охранни… ка? Да ты что, не помнишь, каким характером она обладала раньше? Надо было к больнице приставить как минимум взвод! – горячилась Мод-тян.
— Ну-ну, у меня людей не так много.
— Бен, ты смеёшься? Ты потерял одного из символов старого Два… Тьфу, вы посмотрите на него, он и ухом не ведёт, уставился куда-то!
— Не кипятись, Мод. Я думаю.
— Думает он!.. Тут срочно меры по поиску нужно принимать!
В гостевую зашёл человек из охраны дворца и отдал ЧВ честь.
— Чего тебе?
— Там Анонимусы что-то доставили, говорят, расписаться нужно.
ЧВ перевёл взгляд на Мод-тян. Та поморщилась.
— Ладно, я схожу, посмотрю. Но помни, Бен: наш разговор не окончен!

Бронированный люк в стене купола приоткрылся, и оттуда вылезли Мод-тян и несколько анонимусов из охраны Дворца. Перед ними, раскрыв рот и оглядывая купол, стояла пара других анонов, держа в руках накрытые белой, в кровяных пятнах, простынёй носилки.
Один из анонов спохватился при виде Мод-тян и быстро повернул повязку на рукаве другой стороной.
— Мы… это… вот… доставили, во! Распишитесь!
Мод-тян подошла к носилкам, приоткрыла простыню и увидела чьи-то ботинки.
— Идиоты, человека на носилки по-другому нужно класть!
Подойдя к носилкам с другой стороны, она закрыла лицо руками и отвернулась.
— О, Боже!
Мод-тян расписалась на бумажке, затем быстрым движением повернула нарукавную повязку анона назад: на ней был логотип Нульчана. Впрочем, несложно было догадаться, откуда эти аноны – по их розоватому оттенку кожи и некоторой медлительности в речи.
— Где вы его нашли?
— Нуу… мы… значит… идём вдвоём… к тиречу…
Мод-тян и сопровождающие её анонимы положили руки на лоб, опустив голову.
— …и слышим, кто-то стреляет… Ну мы… пошли туда… посмотреть, что там… А там… он лежит… Ну мы взяли… носилки… положили его… и думаем, куда же… его нести. Потом… этот (он двинул головой в сторону второго анона) говорит… так это ж Но… мад, во! Давай, говорит… отнесём его на Двач… А у вас здесь красиво… этот купол вот поставили… только… не пойму чё-то… как зайт…
— И вас не смутило то, что Двач давно уже не работает?
— Кккак нне работает? – слоуаноны переглянулись между собой и так и остались смотреть друг на друга.
— Слышьте, а ведь он, вроде, жив! – крикнул анон из охраны дворца.
Мод-тян подбежала к носилкам и пощупала пульс: и правда, жив!

— Ни-ка-ких операций! – кричал Чёрный Властелин. – Три месяца я мог не платить этим халтурщикам в белых халатах, а теперь придётся разоряться на этого идиота?!
— Перестань, ЧВ, он и так на волоске от смерти! – Мод-тян кивнула врачам: – Начинайте.
ЧВ оторопел от такой наглости, однако ничего другого не нашёл, как просто махнуть рукой и уйти к себе.
«Вот чёрт, уже на Ычан пора! – подумала Мод-тян, посмотрев на время. – Живи, корованер: считай это моим подарком тебе».

***

Номад очнулся в больнице. Перед ним кто-то сидел.
— Одевайся, – сказал человек. – Властелин ждёт тебя в гостевой.
Номад встал, посмотрел на себя и очень удивился, не найдя никаких пулевых ранений на теле. Он с удивлением посмотрел на человека.
— Можешь сказать спасибо доктору.
Номад надел новые брюки и футболку (старая его одежда превратилась в решето) и отправился к Властелину.

Разговор был тяжёлым. Номад рассказал об Анякунде и СССР-тян, однако умолчал о вампирше с кладбища.
— Ясно, ясно… Всё ясно. Ты постарел. Ты уже не можешь нормально справляться со своими обязанностями. Ты не нашёл ту, которую должен был найти. Зачем ты мне нужен?
Номада ошарашила эта фраза.
— Ты представляешь, сколько стоила твоя операция? Да и те сведения, что ты добыл, мог бы мне предоставить любой агент-новичок.
Номад опустил голову.
— Всё, довольно болтовни. Забирай свои вещи (ЧВ кинул Номаду серо-оранжевую карточку) и чтобы я тебя здесь не видел!
— Но…
— Может быть, хочешь оплатить операцию… натурой? – нахмурился ЧВ.
Номад молча побрёл к выходу.
Он хотел было зайти поблагодарить доктора за своё исцеление, но столкнувшись этим среднего роста негром в коридоре и с удивлением обнаружив, что есть люди с выражением лица ещё более неодобрительным, чем у него, передумал.
Забрав чемодан с вещами из камеры хранения, он в последний раз прошёлся по улицам пустого, закрытого Двача, посмотрел на заново отстроенную площадь и вечные буквы «server not found» на табло. Усевшись на неработающей троллейбусной остановке, открыл чемодан, посмотрел, что там внутри. Старая рубаха, маузер (с недавним пятном уже засохшей крови на рукоятке) без патронов, талисман с эмблемой «агэ точка ру», пачка старых, выпущенных до закрытия Двача, интернетов. Усмехнувшись, Номад надел рубашку, спрятал деньги с маузером в брюки и повесил талисман на шею. Вскоре он был уже на просторах Интернетов.

Мод-тян пришла сразу после отбытия корованера. На вид она была чем-то серьёзно обеспокоена. ЧВ рассказал ей о ту инфу, что добыл Номад, и объяснил своё решение выгнать его тем, что корованер постарел и никак уже не может помочь делу. На лице Мод-тян сверкнула грустная улыбка.
— Не он постарел, Бен, а ты. Как же ты мог просто взять его и отпустить? А если она узнает, что он выжил? Надо было задавать ему больше вопросов, разузнать всё поподробнее, хотя бы. Ты, наверное, ещё и датчики ему в одежду забыл встроить?
— Что? Но… тьфу, точно!
«Плохо, что её здесь не было», – подумал Властелин. Лицо Мод-тян приняло прежнее, обеспокоенное выражение.
— Ты чего такая? Случилось что, Мод?
Мод-тян вздохнула.
— Случилось. Сегодня был атакован ЖЖ Тёмы.
— Что?! – Властелин не знал, расхохотаться ему или нахмуриться.
— Жертв и раненых нет, но сам журнал был изрядно потёрт. Догадываешься, чья работа?
— Неужто её?
— Именно.
Вдруг Властелина озарило.
— Точно! Я, похоже, понимаю мотивы, которыми она руководствуется.
Мод-тян вопросительно посмотрела на него.
— Смотри: первым был Номад, следующим – Тёма. Вспомни, под какими знамёнами стояло рачьё на Дваче до его закрытия? Ах да, как ты можешь помнить, если тебя здесь не было.
— Подожди-ка: хоть меня и не было, я хорошо знакома с поведением рака. Но… если она собирается мстить всем, кто стал символам того времени, значит, следующим должен быть…
— Срочно направляй свой легион на защиту партии ББПЕ!
— Чёрт! Это ясно, но что с Банхаммер-тян? Нужно её согласие.
— Придумай что-нибудь. Ну что ты стоишь? Бегом мчись на Ычан! Сейчас закажу тебе рикшу.

***

Оказавшись на просторах Интернетов, Номад первым делом зашёл в огромную камеру хранения. Достав талисман, он раскрыл его, как шкатулку, достав оттуда мелкий обрывок бумаги. Там был записан номер его личного счёта, а также номера ценных вещей, которые он когда-то туда отдал на хранение. К счастью, их срок ещё не вышел, и Номад забрал пачку разноцветных свёртков, обтянутых ремнём с гравировкой «rar», которую тут же положил в чемодан.
Будучи человеком дальновидным, Номад успел в последние дни Двача вырваться сквозь толпы рака в просторы Интернетов и положить схороненные фотографии, треды, списки, адреса в этой одной пачке разноцветных свёртков на хранение. Вернулся он уже тогда, когда толпы рака штурмовали центральную площадь. После того, как купол опустился на землю, корованер был брошен по приказу Властелина в одиночную камеру, откуда выпускался в Интернеты только по особо важным случаям. Естественно, все его документы и записи были конфискованы, а талисман убран к «личным вещам» в камеру хранения. «Хорошо хоть деньги не успели изъять», – усмехнулся корованер. Сейчас он думал было выбросить талисман, но не стал: логотип «Агэ» напоминает ему о старой легенде, согласно которой якобы в каком-то параллельном мире, который называется «real life», он живёт в городе Клине и работает журналистом. Эх, придумают же некоторые!..
После Номад купил патроны к пистолету и новую тёмную куртку. Всё. Теперь можно посидеть и спокойно подумать над тем, что же делать дальше. Номада мало волновало то, что у него почти не осталось денег и что, возможно, придётся вернуться к ограблению корованов. Не волновало его и то, что Черный Властелин может хватиться его и направить за ним кого-нибудь.
Его больше волновало другое, точнее другая – СССР-тян. Если он встретится с ней где-нибудь случайно, второго шанса выжить у него не будет – она точно будет целиться в голову. Придётся всячески избегать её и идти по людным местам (а в этом нет ничего хорошего). Разбирая сохранённые фотографии, характеристики, треды, он всё больше приходил к заключению, что усмирить СССР-тян может лишь она. Та, которую он должен был найти. Впрочем, почему «был»? Сейчас её поиск – это вопрос жизни и смерти для самого корованера.
Сидя на скамейке у входа в тиреч и слушая бесконечное ололоканье школьников, он не мог сосредоточиться на своих документах. Спать ему тоже не хотелось. Его всё больше тянуло пойти по одной из нитей, что в конечном итоге могут привести к Двач-тян, тем более что нить эта начиналась здесь, под боком, на кладбище тиреча.
В конце концов, он решился туда пойти. В этот раз Номад действовал умнее: он раздобыл бумажный пакет, лопату, мешок и оделся в старые лохмотья, найденные на здешней помойке. Пакет он сразу надел на голову, чтобы ничем не отличаться от обычных «онанимусов», лопату же убрал в мешок до поры до времени. Две ночи он, найдя укромное местечко на кладбище, неустанно следил за всем, что там происходит. Он спал днём и наблюдал ночью; мало у кого хватило бы на такое духу. Он заметил, что две ночи подряд примерно в одно и то же время со стороны могилы Двач-тян раздавались глухие звуки бас-гитары. Корованеру понравилась мелодия и манера исполнения этой странной, тёмной музыки. «Вот это играет настоящий виртуоз, а не бас-гитараст какой-нибудь», – восторженно думал он. Исключая то, что на кладбище ночью было очень страшно, больше ничего необычного Номад для себя не подметил.
На третью ночь он решил подойти к надгробию Двач-тян ближе и посмотреть, кто же этот удивительный музыкант.
В положенный час рядом с надгробием раздались те же шаги, что слышались тогда, во время первого посещения корованером /o/. Он до конца не был уверен в правильности своего предположения, но все сомнения рассеялись, когда к надгробию подошла та самая вампирша, против которой он бился вместе с Анякундой. За спиной у неё была чёрная бас-гитара, в руках – букет тёмно-синих цветов (каких именно, Номад определить не мог). Вытерев показавшуюся из-за глаза слезу, вампирша положила букет к надгробию Двач-тян и достала бас-гитару. Всё вокруг снова захлестнули звуки той музыки, и Номад, сидя у себя в засаде, не мог не заслушаться. Для себя он подметил, что вампирша – левша. Она доиграла, посидела около надгробия ещё минут пять, затем повесила гитару за спину и ушла. «Ушла, – подумал Номад, – Не провалилась в землю, не вскрыла могилу, не сделала ничего такого… просто ушла.» Просидев в засаде ещё некоторое время, Номад наконец решился. Достав из мешка лопату, он направился к надгробию Двач-тян.
Луна скрылась за тучами. Грянул гром, засверкали молнии, с неба полился дождь. Номад, стоя по колено в грязи, добрался до того, что искал: гроб был наглухо запечатан. Сердце старого корованера люто, бешено колотилось. Раскрыв гроб, он обнаружил, что там… пусто. Ничего, никаких останков. Номад улыбнулся: вот оно, ещё одно доказательство того, что Двач-тян жива. Корованер опустил гроб на место и снова закопал могилу. Теперь нужно было выбраться с /o/ да и вообще с тиреча. Но как это сделать в таком виде? К счастью, Номад и это предусмотрел.
«Целыми днями… своё сокровище… в ванную» – склонившись до земли, бормотал, еле двигая ногами, человек в грязных лохмотьях с большим чёрным мешком. Проходящие мимо аноны ничего необычного в этом не увидели; Собиратель частенько наведывается сюда. Лишь пара ньюфагов, как идиоты, ржали над ним. Но вот собиратель скрылся за выходом из тиреча…
…и, довольно потирая руки, сбросил свои лохмотья. Отмывшись от грязи, Номад оделся в свою обычную одежду, радуясь, что его хитрый план удался.
Теперь нить Криппи-тян, как её называют, можно вычеркнуть. Пускай её многие считают погибшей Двач-тян; Номад же верил лишь тому, что видел собственными глазами. А видел он глухо запечатанный, без повреждений, гроб, который, судя по всему, не раскрывали до него. Разрытая могила – это всего лишь постановка, инсценировка; разрывали её недостаточно глубоко, до гроба так и не добрались. «Сама же Криппи-тян, если бы была мёртвой Двач-тян, могла бы выбраться из могилы, только пробив рукой доски гроба, – рассуждал Номад, вспоминая фильм «Убить Билла»». «Хотя личность она, определённо, интересная – надо будет когда-нибудь разобраться, как появилась, откуда пришла, что за… музыку играет, – Номад улыбнулся, – А сейчас есть дела гораздо более насущные».

Внезапно он обнаружил, что расследование его зашло в тупик. Кто был знаком с Двач-тян и может знать, где она сейчас находится? Славя-тян? Очевидно, что она не знает (корованеру даже стало стыдно за своё бесцеремонное поведение у неё и за то, что он не стал тогда слушать Мод-тян). «Посмотрим дальше, – продолжал рассуждать Номад. – Она сказала «Нуль», но я был на Нульчане и ничего там не нашёл, хотя внимательно изучил это место. Причём внимательность моя закончилась, когда я пошёл по этой проклятой дороге к тиречу. На дороге я встретил её…» Номад глубоко вздохнул, вспомнив, как та девчушка уделала его, старого корованера. «Ясно, что СССР-тян не знает ничего о Двач-тян; может быть, она тоже её ищет. Но в любом случае я должен найти Двач-тян первым», – думал корованер. Вспомнил он и Анякунду-тян: «Нет, эта точно не знает о её существовании, она ищет её так же, как я… как все мы», – заключил он. «Токарев и Лирический всерьёз рассматриваться не могут: эти товарищи либо спились, либо пошли на большую дорогу». «Твои новые конкуренты, что ли?» – спросил кто-то Номада. «Отличная шутка!» – огрызнулся корованер. «Стоп, а как ты узнал, о чём я дум…»

Номад проснулся. Было уже утро. «Ладно, хоть выспался», – подумал он. Потянувшись и зевнув, он продолжил разбирать бумаги.
Неужели больше не осталось никого, кто бы мог знать что-нибудь о Двач-тян?
Перебирая треды, он вдруг наткнулся на приятной наружности девушку с тёмно-синими волосами и грустным выражением лица. Комментарий гласил: «Уныл-тян, одна из маскотов Ычана.» Номаду показалось это интересным. В самом деле, могла ли эта девушка быть знакомой с Двач-тян? Если они были знакомы, у него появляется ещё одна линия: Ычан – один из самых крупных русских имиджбордов, и его маскоты наверняка знают больше других.
Корованер просиял: у него появилась новая зацепка.

Добравшись до Ычана, Номад решил разузнать подробнее про Уныл-тян. Одни слали его подальше, обвиняя в невежестве, но другие подсказали ему весьма любопытный факт: уже длительное время Уныл-тян не появляется в роскошной квартире в центре борды, предоставленной ей Администрацией, а проводит время в основном на окраине Ычана, в небольшой съёмной квартирке в одной из старых, пустующих двухэтажек. Казалось бы, что тут такого – Уныл-тян же, значит должна любить одиночество и отдалённость от остальных. «Однако этому простому логическому заключению явно противоречит то, что Уныл-тян за всё время, пока живёт в той, маленькой квартире, как будто бы расцвела, сделалась… радостнее, что ли… как будто у неё кто-то появился…» «Кто, например?» «Ну, не знаю, может быть, питомец там… домашний, а может быть – хи-хи! – кун…» – поведал корованеру бывалый анимешник-ычанер. «Так-с, теперь я уже достаточно знаю про Уныл-чан, чтобы вступить с ней в разговор», – думал довольный собой Номад, сжимая в руке адрес дома, где, по заверениям анонима, в одной из квартир живёт девушка.

Наступил вечер: на улице было уже не светло, но ещё не темно. На окраине Ычана, в бедном районе города-борды, находились ряды серых домов-двухэтажек. Впрочем, перед «окраинами» этими находилась большая, широкая улица, ведущая на центральную площадь, так что вид с верхних этажей, должно быть, открывался неплохой. Номад зашёл в одну из двухэтажек. Обошёл первый этаж – квартиры пустовали. Поднялся на второй – то же самое, за исключением одной, неприметной. Дверь в эту квартиру не запылилась, да и закрыта она была явно не просто так. На коврике перед дверью была свежая грязь – значит, кто-то недавно вытирал здесь обувь.
Прождав хозяйку полтора часа, Номад задремал. «Всё, – подумал он, проснувшись, – Хватит! Сейчас аккуратно взломаю замок, потом так же всё поставлю на место. Уныл-чан – если это её квартира – и не узнает.» Действительно, корованер имел неплохие навыки взлома и с помощью отмычек управился с дверью минуты за две. Войдя внутрь, он понял, что оказался прав: здесь определённо кто-то живёт. Квартира была убрана, пыль стёрта. Номад, чтобы не портить картины, снял обувь и зашагал дальше. Он обратил внимание на приоткрытую дверь: в комнате за ней находилась двуспальная кровать, шкаф и журнальный стол, на котором стояли старый советский будильник и какая-то книга, положенная обложкой вниз. Наклонив голову, Номад смог различить на переплёте слово «повелитель». Корованер усмехнулся. По всему походило, что здесь живёт не один человек. Номад ещё раз вспомнил слова анимешника.
Он прошёл немного дальше, как вдруг почувствовал, что сзади от него кто-то стоит. Решив довериться интуиции, он собрался повернуть голову в ту сторону и… остановился. Кто-то держал нож возле его горла. Номад ощутил холод стали; краем глаза он заметил, что нож по изгибу напоминает не то мачете, не то катану. Незнакомец (или незнакомка?) крепко, без дрожи в руках, держал (а?) оружие у шеи корованера. «Послушайте…» – начал было Номад, но не закончил: человек ударил его рукояткой по темени.
Номад вырубился.

***

«Скоро она должна прийти. Надо убрать его отсюда», – подумал незнакомец. Он подошёл к столу, достал листок бумаги и что-то написал. Затем подошёл к шкафу и переоделся. После этого, водрузив на себя Номада, перенёс его на лестничную площадку и запер дверь снаружи.
Он, похоже, точно рассчитал силу и место нанесения удара, так как корованер через пять минут очнулся. Только открыв глаза и собрав мысли в порядок, Номад сразу же стал ощупывать брюки. Пистолета не было. На лестничной площадке – никого. Он уже собрался развернуться, но услышал за спиной щелчок затвора.
— Встать! – скомандовал незнакомец.
Номад подчинился. Голос незнакомца был не настоящим; очевидно, он говорил через микрофон, искажающий настоящий звук, делающий его значительно ниже. Так что по голосу Номад не мог определить ни возраста, ни пола незнакомца.
— Иди к выходу!
Номад, держась за голову, пошёл к выходу.
Под командованием незнакомца он вышел на широкую улицу, ведущую к площади.
«Хорошо хоть не пристрелит, – думал Номад, – При всех-то.»
Корованер попробовал угадать походку по звукам шагов: это могло бы помочь определить пол незнакомца. Однако ботинки человека стучали глухо и ничем походку не выдавали.
На протяжении всей прогулки Номад ни разу не обернулся и не посмотрел на незнакомца. Они зашли в небольшое кафе недалеко от площади. Незнакомец позволил Номаду сесть за столик, сам же сел напротив него. Номад, рассмотрев незнакомца, заметно поник.
Это был человек среднего роста, в чёрном парике и перчатках, чёрной шляпе и длинном чёрном плаще. На нём была маска Гая Фокса с солнцезащитными стёклами в отверстиях для глаз и встроенным микрофоном, действительно искажающим реальный голос.
«Эпик фейл…» – Номад вообще не мог определить, что за человек находится перед ним.
Подошедший официант ничуть не удивился виду незнакомца, одетого в точности как главный одного пафосного фильма: длинные плащи и шляпы всегда в моде, а маска Гая Фокса – обязательный, помимо бумажного пакета, атрибут любого Анонимуса.
Незнакомец заказал себе ибражи и повернул голову в сторону Номада. Тот знаком показал официанту, что ничего не будет.
— Сию минуту, – официант удалился.
Невозможно было сказать, что делал незнакомец: разглядывал ли Номада, усмехался ли или просто сидел, закрыв глаза.
Номад вопрошающе смотрел на него, но человек своим вопросом опередил его.
— Что вам было нужно в этой квартире?
— Мне обязательно отвечать на ваши вопросы?
Незнакомец пожал плечами.
— Помните, ваше оружие всё ещё у меня.
— Пристрелите меня при всех?
— А кто хватится? Мало ли здесь анонимов в масках.
Номад вздохнул.
— Да не бойтесь вы, Номад, всё, что мне известно о вас, спрашивать не буду.
Номад с удивлением посмотрел на него. Незнакомец, оказывается, знает, кто он такой…
Немного подумав, Номад решил ответить на его вопрос.
— Хорошо. Мне нужно было встретиться с Уныл-тян.
— И для этого нужно было взламывать дверь? Ах да, понимаю, разбойное прошлое не даёт покоя…
Номад исподлобья посмотрел на человека.
— Прошу прощения, продолжайте. О чём вы хотели поговорить с Уныл-тян?
— Это личное дело. Я не буду его оглашать.
— Вот как! Интересно…
Официант принёс ибражи. Номад с любопытством уставился на незнакомца.
Незнакомец же просунул трубочку под маску и стал невозбранно потягивать напиток.
На лице Номада изобразилось отчаяние.
— Странно как-то получается, – оторвавшись от напитка, сказал незнакомец. – Для того, чтобы поговорить с человеком, приходится дожидаться вечера, взламывать замок на двери в его квартире, о которой знают немногие, вместо того, чтобы зайти в здание Администрации и попросить аудиенцию…
— Я не вор. Понятно, что вам не ясны мои мотивы. Но Уныл-тян не оказалось дома, и я решил осмотреть её квартиру.
— То есть собрать информацию? Тогда мне, напротив, всё совершенно ясно. Когда же это вы, батенька, крысой-куном-то сделались?
У Номада было предчувствие близкого баттхёрта…
— Теперь я имею полное право сдать вас в Администрацию под предлогом того, что вы покушались на жизнь маскота имиджборды. А это значит не просто бан, а, вполне возможно, немалый срок…
…И предчувствие его не подвело. Слишком сильным было воспоминание об отсидке у ЧВ.
— Да что ж ты, в самом деле? Думаешь, сдашь меня властям, и наградят как-нибудь? Или, может быть, хочешь поиграть в охранника правопорядка? Если так – иди на ментач, там таким как ты будут рады! – Номаду в порыве ярости казалось, что маска незнакомца приняла ещё более насмешливое выражение.
— Успокойтесь, Номад. Я не буду вас никому сдавать, если вы честно всё мне расскажете.
Номад перевёл взгляд в сторону и с полминуты неподвижно сидел, уставившись на вид из окна.
— Допустим, я ищу информацию об одном человеке. О нём я хотел расспросить Уныл-тян.
— Понятно. Тогда с какой целью вы проникли в её квартиру?
— А вы-то сами… – Номад ухмыльнулся.
Незнакомец укоризненно покачал головой.
— Я решил осмотреть квартиру до того, как она придёт. Мне нужно было знать больше о ней, чтобы вести разговор…
— Но ведь дождавшись её, вы могли спокойно зайти и беспрепятственно осмотреть квартиру. Значит, вас интересовали её личные вещи, бумаги и прочее, так?
Номад опустил голову.
— Ладно, слушайте последний вопрос: чьи интересы вы представляете, ища какого-то вашего человека?
Номад раздумывал, набивать ли ему себе цену, представляясь агентом ЧВ или сказать правду. В конце концов, он остановился на последнем.
— Только свои.
Незнакомец, казалось, внимательно, с пристрастием смотрит ему в глаза. Номад с трудом выдержал это испытание.
— Официант, счёт! – незнакомец откинулся на спинку стула.
Корованер чувствовал себя подавленным.
— Прекрасно. Вам очень нужен разговор с Уныл-тян?
Официант принёс счёт и удалился. Номад же в недоумении пялился на человека.
— Тогда я вам его устрою, если выполните два моих условия: в течение ближайших трёх дней не смейте подходить к дому Уныл-тян и снимите квартиру в соседнем районе города. Когда придёт время, я вас найду.
Человек положил в книжку со счётом сумму, троекратно превосходящую стоимость одного бокала ибражи.
— Да, вы, кажется, что-то обронили, посмотрите.
Номад заглянул под стол и увидел маузер у своих ног. Незнакомец встал из-за стола.
«Нет, не проведёшь!» – ухмыльнулся Номад, спрятав пистолет в брюки и быстро обернувшись в сторону уходящего незнакомца.
Однако к его сожалению длинный и широкий плащ скрыл все движения человека, и по походке он опять не смог определить пол.
Номад проверил маузер: он был разряжен; рядом на столе лежала обойма. «Вот ведь проворный чёрт!» – со злостью подумал он.
Номад ударил кулаком по столу и, забрав предварительно часть ассигнаций из книжки со счётом, крикнул официанту, чтобы тот принёс двойные ибражи.
Номад был в ярости: его обвёл вокруг пальца какой-то незнакомец. Или незнакомка?
Напиток был подан. Номад залпом осушил бокал.

***

В новой квартире корованеру не спалось: разбирая и чистя свой маузер, он всё время прокручивал в голове разговор с таинственным незнакомцем. Его опять обдурили, им опять воспользовались. «ЧВ прав, – думал он. – Старею».
Он задремал лишь под утро, а когда встал, обнаружил под входной дверью обрывок карты окрестностей Ычана. Красным маркером было помечено одно из поселений фагов к западу. Ниже было записано время – девять часов.
Номад решил прогуляться до площади и послушать разговоры анонимусов. Но чем ближе он был от центра, тем унылее они были. Все как будто говорили заученные из новостных лент фразы о том, как «доблестные легионеры Ычана» уже пятый день держат оцепление вокруг штаба партии сюткинистов, охраняя их от нападения некого недавно объявившегося террориста. Номад свернул направо, ближе к окраинам, где одинокие смельчаки продавали левую прессу: там уже писалось кое-что поинтереснее. Несмотря на зашкаливающий СПГС автора одной статьи, парень, видимо, мыслил верно, улавливая связь между атакой на ЖЖ Артемия и возможным терактом в штабе сюткинистов. «А ведь это тоже её работа, – думал довольный своей сообразительностью Номад, – теперь многим личностям, чую, не поздоровится». Впрочем, до конца понять мотивы СССР-тян он не мог – да и, в общем-то, не старался.

Ему вдруг пришло на ум другое: он вспомнил день, когда по Интернетам разнеслось известие о смерти Двач-тян. Сидя в одиночной камере у Чёрного Властелина, он через зарешеченное окошко мог видеть небольшой участок площади. Всё было в трауре. Все были заняты организацией похорон. Пришли двое анонимов-охранников и повели его на прогулку. Во время неё Номад стал напряженно вглядываться через окружённый колючей проволокой забор, что же происходит там, на площади. Повсюду царило оживление: через люк внутрь купола запускались те, кто получил приглашение. Больше корованер, как ни старался, не мог припомнить подробности того дня.
Через неделю Чёрный Властелин послал его на первое задание – установить связь с нужным человеком из недавно открывшегося тиреча. Тогда, впервые после заточения оказавшись в просторах Интернетов, Номад пробовал сбежать – но был пойман людьми ЧВ и жестоко поплатился за свою выходку позже, вернувшись под Купол.
Срок на выполнение задания был небольшой – всего неделя. Но корованер с ним справился. Кроме того, он повстречал многих из тех, кто присутствовал на похоронах. Слушая их рассказы, Номад заключил, что, во-первых, похороны были устроены наскоро, никто и не собирался опровергать информацию о смерти Двач-тян; во-вторых, ни во время похорон, ни во время отпевания митрополитом Токийским «покойной» никого близко не подпускали к гробу Маскота (на вопросы корованера, настоящая ли Двач-тян лежала в гробу, его гнали ссаными тряпками); в-третьих, оставался неразгаданным ещё один вопрос – почему могила Двач-тян находится не на закрытом куполом Дваче, а на новом тирече?

Корованер не случайно вспомнил те события: идти к Уныл-тян нужно с козырями в рукавах, коими у Номада была информация. Шагая по улицам, он всё чаще стал замечать, что проходящие аноны странно пялятся на его рожу. «Нехорошо, – думал Номад, – идти туда с открытым забралом. Надо законспирироваться». К вечеру он достал всё необходимое для конспирации: плащ, берет, перчатки, тёмные дымчатые очки, накладные усы. На большее денег не хватило.
В восемь часов Номад вышел из квартиры и направился в положенное место. Уже стемнело; на улице всё усиливался дождь. У Номада намокли усы.
Вдруг, когда он проходил мимо двухэтажки Уныл-тян, у него мелькнула шальная мысль залезть в её квартиру, пока там никого нет.
Однако корованер увидел, что у входа в дом стоят два анона в нарукавных повязках с эмблемами Ычана. Один из них, заметив взгляд Номада, как бы невзначай кивнул ему головой. Номад сразу же отвернулся. «Смотри-ка: всё предусмотрел», – подумал он.
Больше по дороге к поселению фагов никто из прохожих на него не глазел.

К девяти часам Номад был уже в поселении, образованном перекрёстком двух небольших улиц с серыми, покосившимися двух- и трёхэтажками.
На одной из улиц стоял чёрный «Хорхь», старый-престарый, наверное, ещё 40-х годов выпуска. Номад понял, что там его ждут. Он заглянул в лобовое стекло и при свете молнии увидел, что таинственный незнакомец переговаривается с кем-то, сидящим на заднем сидении.
— Ещё раз, помни: ни в коем случае не называй моего имени и не смотри на меня, – говорил незнакомец девушке с тёмно-синими волосами, сидящей сзади. – Не бойся, всё будет в порядке.
Номад не услышал ничего из их разговора; единственным звуком, который донёсся до его ушей, когда он открыл дверцу автомобиля, был щелчок тумблера, видимо, включающего микрофон на маске незнакомца. Номад в очередной раз проклянул про себя свою слоупочность, из-за которой не успел услышать настоящий голос таинственного Анонима в чёрном.
Корованер сел на заднее сидение и оглядел салон автомобиля. За рулём действительно сидел тот самый таинственный незнакомец, рядом с Номадом, на заднем сидении – Уныл-тян. Да, это была она.
Дождь стучал по крыше автомобиля. Незнакомец отключил дворники, и переднее стекло, как и все остальные, стало заливать каплями дождя. Теперь никто снаружи не смог бы ни увидеть, ни сфотографировать их, ни подслушать (дождь громко ударялся о крышу машины).
— А этот… – Номад сделал паузу, – человек… обязательно должен присутствовать?
— Это необходимо для безопасности, – Уныл-тян тихо говорила заученные фразы, – И у меня нет никаких секретов…
— Предположим, что у меня есть, – раздражённо сказал Номад, прервав её.
Уныл-тян мельком посмотрела на зеркало перед водителем, видимо, пытаясь взглянуть на незнакомца, и тут же отвела взгляд.
Человек за водительским креслом сидел неподвижно.
— Тогда нам не о чем говорить, – спокойно сказала Уныл-тян и собралась уже открыть дверцу.
— Стой. Подожди, Уныл-тян, – остановил её Номад.
Она молча положила руки на колени и повернулась к корованеру, хотя всё ещё не смотрела ему в лицо.
Номад собрался с силами.
— Я хочу поговорить с тобой о Двач-тян…

Читать продолжение «Номад: В поисках Двач-тян. Часть 2.»