…Он пробирался сквозь густой хвойный лес; бежал, ломая заграждающие ему путь ветви деревьев; оказавшись на открытых участках, быстро перебегал их, чтобы не быть замеченным. Он весь вспотел, дышал тяжело, с надрывами; ноги его подкашивались, и он, поминутно спотыкаясь, а то и падая на сырую от дождя землю, с каким-то фанатизмом или даже остервенелостью вставал, издавая гневные звуки. Никогда раньше ему не случалось попадать в ситуацию, подобную этой. Единственным, что заставляло его, несмотря на смертельную усталость, двигаться вперёд, была его внутренняя выдержка и огромное желание выбраться отсюда. Он знал, что не может – и не имеет права – остановиться сейчас, когда сзади слышатся голоса людей и лай собак. Главное – двигаться, не оставаясь на одном месте. Если он попадётся в руки этим людям, то начнётся серьёзное дело, которое в тот же день облетит все Интернеты: в этом случае он сильно подставит тех, кто доверил ему это дело.
Замедлить свой ход его заставила лишь сильная боль в боку. Но он всё продолжал двигаться, зажав больное место рукой. Однако нагрузка оказалась непосильной для него: пробежать такое расстояние без подготовки, с его-то комплекцией!..
не выдержав, остановился, завидев перед собой какой-то обрыв. Сев под ним и достав из кобуры ТТ, он, стараясь унять тяжёлую одышку, стал внимательно прислушиваться к звукам леса.
Сюда редко проникал свет луны; сквозь густые ветви по земле тянулась лишь небольшая пунктирная линия света, прерывающаяся ближе к обрыву. Капли дождя скатывались с игольчатых листьев деревьев и, как будто описывая в воздухе параболу, плавно падали на землю.
Его сердце стало отбивать барабанную дробь, как только позади обрыва послышался стук сапогов. Он поднял пистолет на уровне головы: «Если заметят, буду отстреливаться, если окружат – пущу пулю в лоб». Совсем близко послышались чьи-то шаги. Рядом с ним кто-то остановился и стал возиться со снаряжением; однако, услышав крики в другой стороне, обращённые к нему, побежал туда.
Сам же он переждал ещё минуту в своём укрытии и, убедившись, что голоса стали звучать не так близко от него (видимо, собаки сбились со следа), рванул на юг от обрыва. После небольшой передышки у него немного восстановились силы, чтобы продолжить движение. Однако через некоторое время лай и голоса стали снова приближаться к нему, и он, обливаясь потом, ускорил бег. Начав выдыхаться и смахнув две выкатившиеся из глаз слезы, он бежал уже на пределе сил, постоянно оглядываясь назад, как вдруг, повернув голову вперёд и не успев затормозить, столкнулся с кем-то лоб в лоб. Последним, что он разглядел на лице встречного человека перед ударом, был намокший и наполовину отклеившийся левый ус.

***

Вот уже пять дней ычановский Легион стоял на защите штаба партии ББПЕ – главного бастиона всех приверженцев сюткинистского движения. Особых проблем с членами партии у легионеров не было: хотя они втихаря посмеивались над первыми, считая их обиженными ньюфагами, которых в конце концов достало создавать Есть-одна-тян-треды на имиджбордах, внимать самым глупым советам и заливать тех, кто пытался раскрыть им глаза на жизнь, тоннами грязи и вообще тряпками, которые пытались скрыть своё оскорблённое самолюбие под маской «суровых мужиков», подчас выглядя комично, по-клоунски, – бойцы Легиона встретили среди этой толпы и немало умных и предприимчивых людей (понимая, впрочем, что партия тем нужна только как носитель, локомотив, благодаря которому можно вырваться в «высшую лигу» и стать заметными фигурами на просторах Интернетов). Сложнее обстояли дела с простыми приверженцами движения, стремящимися попасть на очередной съезд: очень много людей пришло посмотреть на выступления деятелей и, самое главное, Главы партии. Однако каждый, кто хотел войти на территорию палаточного лагеря, подвергался тщательной проверке на одном из блокпостов. Многим такой досмот совсем не понравился, но никто не собирался устраивать бунт: свежо было ещё предание о внезапной атаке на ЖЖ Артемия…
Несмотря на чрезвычайное положение, Глава партии принял решение не откладывать и не отменять проведение съезда, а наоборот, ускорить его подготовку. И вот, начиная со второго дня после оцепления, съезд был объявлен открытым. Общая его протяжённость составила три дня. Выступления, речи, оглашение программы партии на будущее, опросы среди прибывших, дебаты между «партайгеноссен»… Всё это выглядело довольно необычно и интересно, в том числе и для легионеров, многие из которых с интересом наблюдали за происходящим на трибунах.
Руководство партии основало здесь штаб сравнительно недавно (решив отделиться от одной унылой быдлосети): у средненького по размеру чана был куплен участок, на севере которого было построено белое четырёхэтажное здание – собственно, штаб. Перед зданием находились трибуны, тянулся большой ряд кресел для членов партии – съезды проводились под открытым небом. Остаток территории был приспособлен для устройства небольшого палаточного городка.
Во время оцепления территорию огородили проволокой, поставили два блокпоста и наблюдательную вышку. Во время охраны штаба случился только один непредвиденный инцидент: внутрь пыталась попасть небольшая группа протестующих. Несколько сюткинистов решили было хорошенько им наподдать, но легионеры не подпустили к протестующим никаких буйных личностей (сами протестующие вынуждены были стоять и агитировать против партии недалеко от вышки, под присмотром анона-легионера). Так что этот съезд, в отличие от предыдущих, во время которых часто случались драки между сторонниками и противниками движения, прошёл более-менее тихо.
Администрация города-борды не имела никаких личных счетов и намерений относительно сюткинистского движения: девушки-маскоты Ычана смотрели на этих женоненавистников как на опасных дикарей. Однако ничего не оставалось делать – всеми силами нужно было поддерживать хрупкое равновесие в русской части Интернетов, ведь после закрытия Двача главной миротворческой силой стал именно Ычановский Легион (несмотря на то, что «легион» дватиреча был больше, подготовка и сплочённость его «бойцов» была куда ниже; он хорошо подходил лишь для массовых «операций»-набегов, проводившихся «бойцами» разрозненно и с огромными потерями; да и «миротворческими» те операции назвать было никак нельзя).
Загадочный террорист, впрочем, так и не появился.
По окончанию последнего дня съезда (и пятого дня охраны штаба Легионом), когда одна часть прибывших покинула палаточный лагерь, другая же решила остаться на некоторое время, чтобы побеседовать в кругу единомышленников, к блокпосту подъехал продолговатый «Мерседес-Бенц». Вышедшие из автомобиля представители Ычановской администрации оповестили Легион о приказе немедленно вернуться назад, в город.
Закипела работа: снимались заграждения, блокпосты, наблюдательная вышка: всё складывалось по грузовикам. Наконец, пожав руки новым знакомым из партии, легионеры сгруппировались в кузовах «Блицев»; колонна грузовиков направилась обратно на Ычан.

***

В поселении фагов на окраинах Ычана продолжал хлестать ливень. В чёрном «Хорьхе», стоящем на одной из двух улиц, через заливаемое дождём окно можно было наблюдать силуэты трёх человек: очевидно, они о чём-то говорили.
В действительности же напряжённый разговор шёл только между человеком с сурово-неодобрительным выражением лица и девушкой с тёмно-синими волосами. Сидящий за рулём Аноним в маске, одетый во всё чёрное, ни разу не вмешался в беседу.
Номад пытался осторожно выведать нужную ему информацию у Уныл-тян, аккуратно выкладывая перед ней, словно в карточной игре, факты, предположения, домыслы. Однако самым существенным, что поведала Номаду Уныл-тян во время их беседы, продолжавшейся уже час, был утвердительный ответ на его вопрос, была ли она знакома с Двач-тян. Незнакомец, почему-то вздрогнув в начале их разговора, никаких движений больше не издавал. Впрочем, Номад и не обращал на него внимание.
Корованеру уже стала надоедать эта пустая беседа; вздохнув, он повернулся к окну и опустил голову на кресло. Из-за капель дождя на стекле и темноты на улице ничего не было видно.
Но внезапно сверкнула молния, и Номаду показалось, что по направлению к машине кто-то идёт. Когда грянул гром, и молнии засверкали в очередной раз, корованер понял, что это не просто видение: человек, приближаясь к автомобилю, совершил какое-то резкое движение руками.
— Ложись! – крикнул что есть духу Номад, сбросив Уныл-тян с сидения вниз и пригнувшись.
В тот же момент раздалась длинная автоматная очередь: в автомобиле разом повыбивало все стёкла и вспоролась дверная обшивка.
— Трогай! – закричал Номад незнакомцу.
Тот, полусидя-полулёжа под водительским креслом, быстро, решительно повернул ключ и нажал на педаль.
К счастью всех пассажиров, «Хорхь» тронулся и стал постепенно набирать ход. Позади них слышен был треск автомата; пули то и дело хлестали по багажнику автомобиля, но вскоре стрельба прекратилась.
Номад, стряхивая осколки стекла с куртки, осторожно высунулся. На дороге никого не было.
Вдруг из-за поворота раздалось резкое жужжание; корованер увидел, что стрелявший в них человек продолжил преследование на мотоцикле. Незнакомец за рулём тоже заметил за собой хвост и прибавил скорость, но мотоциклист по-прежнему быстро их нагонял. В бампер машины врезалась очередь. Мотоциклист, держа управление одной рукой, другой вёл стрельбу из автомата, пытаясь попасть в окно автомобиля.
Номад вытащил из брюк маузер, переместился в удобное положение и стал вести ответный огонь. Мотоциклист раскачивался из стороны в сторону, не давая корованеру ни попасть, ни рассмотреть себя.
Номад пригнул голову: преследователь стал бить метче, пули ложились совсем близко к окну (корованер даже почувствовал запах жжёного). Наконец он высунулся из окна и, нажав на спусковой крючок, выпустил последний патрон. Он попал точно в колесо мотоцикла; однако сам мотоциклист, будучи совсем рядом, успел запрыгнуть на крышу «Хорьха».
Номад вытащил из маузера пустую обойму, вставил новую и передёрнул затвор. Дорога вся размокла; машину, мчащуюся на большой скорости, то и дело заносило; незнакомец за рулём, как мог, пытался совладать с управлением.
Человек на крыше перекатывался из стороны в сторону, но всё никак не сваливался вниз; Номад лёг на спину и стал стрелять через крышу, надеясь зацепить преследователя. Однако машину сильно трясло, да и человек наверху был довольно ловок: пока корованер пытался продырявить крышу в одном месте, он быстро перекатывался в противоположную сторону. Уныл-тян, зажав уши, с ужасом смотрела на происходящее.
Наконец, когда автомобиль, въехав в пригороды Ычана, немного выровнялся, человек, перекатившись вправо и совершив какой-то акробатический трюк, очутился прямо над дверцей машины, держась рукой за крышу. Номад направил в его сторону пистолет, но человек раньше выстрелил из автомата. Три пули отрикошетили от номадовского пистолета, и он, ободрав корованеру ладонь, вылетел за окно. Номада поразила меткость стрелявшего.
Преследователь быстро запрыгнул в салон автомобиля через окно. Номад изумился, узнал в нём… СССР-тян. «Вот дьявол!» – испугался корованер, когда девушка, прыгнув на него и обхватив его шею ногами, всунула ствол ППШ ему в рот. Она уже собралась нажать на курок, как вдруг услышала голос рядом с собой.
— Остановись, СССР-тян!
— Уныл-тян?! – СССР-тян нахмурилась и раскрыла рот от удивления, глядя на неё, однако тут же вспомнила про Номада, глядящего неё выпученными глазами, и огрела его прикладом по голове. Корованер отключился.
Девушка быстро спрыгнула на кресло и посмотрела на водителя.
— Это ещё кто?
— Успокойся, всё в порядке, – Уныл-тян опустила ствол её автомата.

Автомобиль остановился на одной из узких пригородных улочек. Съёмная квартира Уныл-тян находилась через квартал отсюда. Незнакомец, чуть сдвинув вверх отваливающуюся дверцу багажника, достал оттуда плотную ткань, которой накрыл правую сторону и крышу автомобиля. Уныл-тян аккуратно положила Номада на сидение.
— Что ты делаешь? – СССР-тян была в недоумении. – Нужно добить его сейчас, пока он не представляет угрозы!
— Я не дам тебе никого убить, СССР-тян.
— Ты что, не понимаешь, кто это? Это же один из главных идеологов и наставников рака, погубившего когда-то Двач и заполонившего сейчас все имиджборды! Вспомни вре… хотя, откуда тебе помнить те события? Ты же тогда спокойно сидела на своём уютненьком Ычане…
— Я всё понимаю. Мод-тян часто рассказывала лекции и про Двач, и про рак, и про многое другое… Если этот человек сделал что-то плохое, надо отдать его в Администрацию: там во всём разберутся.
— Нет, ты, видимо, не понимаешь! – СССР-тян направила ППШ на Номада, как вдруг кто-то осторожно взял её за запястья.
— Пус.. – СССР-тян опустила оружие и встала неподвижно. Этот жест напомнил ей что-то до боли знакомое. Или кого-то…
Девушка внимательно смотрела на незнакомца в маске несколько секунд… и вдруг, одёрнув руки и отвернувшись, опустила голову.
— Пообещай, что не станешь ни в кого стрелять, – воспользовалась моментом Уныл-тян, наблюдавшая за этой странной пантомимой.
СССР-тян, опомнившись, направила на незнакомца и Уныл-тян взгляд, полный обиды и злобы одновременно, и отошла к двери одного из подъездов, спрятавшись в тени.
— Побудь пока с ней, – сказала незнакомцу Уныл-тян. – Я скоро к вам вернусь.
Незнакомец зашёл в подъезд и встал рядом с прислонившейся к стене СССР-тян.
Дождь почти утих: лишь молнии время от времени сверкали вдали, напоминая о недавней грозе.
Уныл-тян, добежав до нужной двухэтажки, подозвала к себе двух анонов, которые, завидев её, встали по стойке смирно. Проведя их к машине и приказав следить за лежащим на заднем сидении человеком, она обошла соседний дом с другой стороны и вышла через второй подъезд к СССР-тян и незнакомцу. Стараясь быть незамеченными, все трое пробрались к дому Уныл-тян, поднялись наверх и вошли в её квартиру.
Вдруг со стороны площади послышался вой сирен и целый рой человеческих голосов и криков; зажглись прожекторы, раздался голос из громкоговорителей, стали слышны частые сухие щелчки. «Что происходит? – Уныл-тян, выглянув в окно, увидела патруль, шедший по улице, и, вспомнив про стоявший в соседнем квартале изрешеченный пулями автомобиль, внутри которого лежал человек без сознания, бросилась на улицу. Незнакомец и СССР-тян выглянули в окно.
Двое патрульных закинули винтовки за спину и встали по стойке смирно перед Уныл-тян. Видно было, как она их о чём-то упорно расспрашивала, и анонам волей-неволей пришлось отвечать. Затем Уныл-тян, спросив их о чём-то ещё, показала рукой в другую сторону, и аноны, козырнув ей, направились туда. Дождавшись, пока патрульные уйдут, Уныл-тян махнула рукой двоим, наблюдавшим за ней из окна, показывая, чтобы они оставались на месте, а сама быстрым шагом отправилась по направлению к машине.
СССР-тян, чуть наклонив голову, с интересом смотрела на незнакомца в маске, словно ожидая от него чего-то. Незнакомец посмотрел в окно – на улице никого не было – и, повернувшись к СССР-тян лицом, ловким движением сбросил на землю маску с париком и шляпой…
СССР-тян выронила из рук автомат. В глазах у неё появились слёзы. Она простерла руки перед собой и собралась сделать шаг навстречу, но… упала в обморок.

***

…Высоко над нейтральной территорией, отделявшей окрестности Ычана от свободной зоны, летел средний по размерам самолёт-разведчик. Обшивка его была составлена из светоотражающих материалов, два поршневых двигателя под крыльями обеспечивали неплохую для самолёта такого класса скорость. Самолёт не был оснащён мощными сверхтехнологичными компьютерами; вся аппаратура, произведённая, наверное, ещё в пятидесятых, хоть явно уже устарела, но была очень простой и надёжной. Пилот, выйдя на нужный курс, включил горизонтальную автостабилизацию, заменяющую автопилот. Погода была нелётная: сильный ветер, дождь, гроза. Но пилот твёрдо решил, что не упустит своего: два предыдущих вылета прошли безуспешно, а там, на земле, сейчас происходило кое-что интересное. Он переместился на полусферическом сидении в правую часть кабины и прильнул к оптике – единственной более-менее современной аппаратуре на этом самолёте. Вдалеке от него, внизу, через многократное увеличение было видно, как человек в зелёной плащ-палатке запрыгивает на крышу старого чёрного автомобиля, движущегося по расхлябанной, грязной дороге. Вот человек перекатывается, стараясь удержаться и увернуться от вылетающих сквозь крышу пуль. Автомобиль в последний раз заносит, и его движение выравнивается. Человек в плащ-палатке, оперевшись сапогами о дверцу машины, стреляет по кому-то, очевидно, сидящему в машине, затем сам запрыгивает внутрь. Пилот, держа оптику одной рукой, другой записывает в небольшой планшет какие-то строчки из цифр. Это код. Расшифровать его может лишь он и несколько человек, находящихся далеко отсюда. Пилот разведывательного самолёта знал код наизусть, как азбуку Морзе, и записывал всё происходящее на земле в планшет. Вот машина остановилась: из неё вышли трое людей. Один, в плащ-палатке, вскоре направился куда-то в сторону и исчез в одном из подъездов; за ним через несколько секунд последовал другой, в чёрной одежде; третий же пошёл на север, скрывшись в узких улочках пригорода. Дождь постепенно стихал; пилот, вспомнив, что не должен выходить за определённую зону, отключил автостабилизацию и стал делать виражи на одном месте, поглядывая время от времени в оптику. Ничего необычного он не заметил, кроме того, что к машине подошли два человека. Покружив на землёй минут пять, пилот направил самолёт вперёд, ближе к окраинам, решив выйти за допустимую зону полёта (во время двух предыдущих вылетов он уже делал это – ничего с ним не случалось) и выследить тех троих, которые куда-то скрылись. Взяв правее и ниже, он, смотря через оптику на ряды двухэтажек, увидел одного из трёх скрывшихся, стоящего на месте и указывающего нескольким людям в другую сторону от машины. Пилот, включив автостабилизацию, прильнул к прицелу и включил максимальное увеличение (в таком режиме можно было следить только за стоящими на месте объектами; за движущимися же «целями» уследить было невозможно). Через оптику он рассмотрел человека: это была девушка с тёмно-синими волосами (разведчик записывал все приметы в планшет). Вдруг девушка, махнув рукой в направлении верхних этажей соседней двухэтажки, быстро пошла к машине… изображение сделалось расплывчатым. Пилот про себя чертыхнулся, однако, вспомнив жест девушки, направил оптику на верхние этажи двухэтажек. В одном из окон он увидел чьи-то силуэты и зафиксировал оптику. Это были двое других пассажиров автомобиля. Один из них, глянув куда-то, повернулся лицом к другому и сорвал с себя головной убор…
«Не может быть!» – разведчик, несмотря на свою малоэмоциональность, раскрыл рот и вытаращил глаза. Вдруг человек в плащ-палатке скрылся из вида; второй, наклонившись, тоже… Разведчик, вспомнив про планшет, стал быстро вписывать туда цифры; когда он прильнул к оптике, шторы на окне уже были опущены. Впрочем, того, что он увидел и записал, ему хватило: задание за вылет было полностью выполнено.
Переместившись влево, за штурвал (места пилота и наблюдателя в кабине с учётом его веса были соединены в одно), пилот хотел было развернуть самолёт назад и скрыться, но его внимание привлекло какое-то движение на земле, совсем близко от него, на границе окраин Ычана. Любопытство раздирало его, и Он, вопреки инструкциям, подлетел уже вплотную к окраинам Ычана. Прильнув к оптике, пилот увидел большой склад, куда прибыла колонна грузовиков: люди в серой форме и тёмных касках вылезали из кузовов грузовиков, что-то разгружали и переносили. Пилот занёс эти сведения в планшет. Поворачивая оптику влево и разглядывая при среднем увеличении всё, что происходило на территории склада, он случайно заметил… расчёт зенитного орудия, направляющего пушку на него.
Зажглись прожектора, разрезая лучами ночное небо; пилот проклял свою неосторожность, из-за которой оказался у внезапно прибывшего Легиона как на ладони. Он потянул дроссель на себя, увеличивая тягу, и стал разворачиваться. Прожектора освещали самолёт в темноте. Внизу раздался щелчок; рядом громыхнул взрыв. Самолёт покачнулся.
Второй щелчок с земли – и снаряд угодил точно в нижнюю часть корпуса; самолёт сорвался в пике.
Пилот, оказавшись в чрезвычайной ситуации, чётко вспомнил инструкции: он отстегнулся, спрятал в широкий потайной карман комбинезона планшет, закрепил ремнём небольшую сумку со всем, что может понадобиться там, на земле, при падении, открыл фонарь и собрался уже выпрыгнуть, как вдруг понял, что сумка его зацепилась за что-то в кабине. На раздумье времени не было: пилот достал из сумки самое нужное на земле – небольшую сапёрскую лопату – и закрепил её на петле в брюках. Отцепив ремень сумки, он выпрыгнул из самолёта и дёрнул за кольцо. Парашют раскрылся, но у пилота, запутавшегося в стропах, закружилась голова; он потерял ориентацию.
Пилот приземлился на небольшую поляну среди хвойного леса. Сразу же придя в себя, он точно по инструкции замотал купол парашюта и сложил его в ранец. Он хотел было выбрать место, где можно было закопать ранец с парашютом, но, услышав со стороны склада крики и лай собак, бросился бежать. Он не знал, в ту ли сторону бежит – ему просто надо было быть как можно дальше от склада и места падения самолёта.

***

Номад лежал на заднем сидении автомобиля неподвижно, притворяясь, будто всё ещё находится в отключке. Два охраняющих его анона, как только Уныл-тян скрылась из виду, расслабились и стали зевать. В конце концов, стоять им надоело: один, сбросив ноги Номада в сторону, присел с краю на заднее сидение, оперевшись на открытую дверцу автомобиля; другой просто навалился на борт. Вдруг со стороны леса раздался звук, похожий на гром.
— Весь вечер гремит; никак природа не успокоится, – аноны сразу же перевели взгляд в сторону леса. Номад заметил это, чуть приоткрыв глаза. Он очень тихо и аккуратно снял разбитые дымчатые очки и неслышно положил их на сидение. Затем, чуть приподнявшись, стараясь не шуметь, скрестил руки вместе и нанёс внезапный удар по сидящему перед ним анону. Тот повалился. Другой, обернувшись, моментально получил кулаком в челюсть и сапогом по ноге. Номад рванул вперёд и перебежал на другую сторону улицы.
Второй анон спохватился, достал парабеллум и прицелился, но корованер уже забежал за угол дома. Анон пошёл, прихрамывая, туда и никого не увидел: Номад скрылся в узких улицах пригородов.
Корованер остановился, когда увидел, что у обочины улицы лежит его маузер. «Так… – думал он, пряча пистолет в брюки. – Теперь я знаю, где нахожусь, – он оглядел окрестные дома и направился в соседний район города, в свою квартиру. До Номада донёсся вой сирен и отзвуки громкоговорителей с площади; он ускорил шаг. Зайдя в квартиру, корованер чётко услышал голос из громкоговорителя, только что включенного в пригороде: «…в городе проводятся проверки. Пожалуйста, оставайтесь у себя и, если заметите подозрительных людей, немедленно сообщайте патрульным…» «Чего это они так завелись? – Номад собрался переодеться, но, увидев из окна, как группы патрульных расходятся по подъездам домов, быстро сложил вещи в чемодан. Трое зашли в подъезд его дома: Номад сбросил чемодан вниз и сам спрыгнул с балкона. Поднявшись и схватив чемодан, он бросился в противоположную от площади сторону. Сзади раздался выстрел; пуля свистнула рядом с корованером.
Выбежав из дворов на открытую местность, Номад увидел перед собой лес. «Ничего не поделаешь, – подумал он. – Придётся скрываться от них там».
Патрульные, дав сигнал остальным, продолжили погоню, нырнув в чащу вслед за корованером. Номад бежал довольно быстро, хоть и тратил некоторое время на то, чтобы разобрать густые ветви перед собой. Патруль за ним не успевал; голоса и шаги за Номадом становились всё глуше и глуше. Впрочем, сердце корованера сильно билось и дыхание сделалось тяжёлым, так что он, возможно, просто не слышал происходящего вокруг. Обернувшись ещё раз, он никого за собой не увидел, и, усмехнувшись, уже собрался перейти на шаг, как вдруг, повернув голову вперёд, сильно ушибся обо что-то лбом.

***

Мод-тян сидела в своём кабинете в здании Администрации. Перед ней лежали огромные горы документов: статистик, приказов, разрешений… Она взялась руками за голову: слишком многое навалилось на неё, да и на всю Администрацию, за этот вечер.
Днём закрылся дватиреч. Казалось бы, что особенного – за ним и ранее наблюдались вылеты и падения. Однако в этот раз сервер встал надолго, и, когда всем разом выкинутым за закрывающиеся стальные ворота посетителям имиджборды надоело (за исключением особых слоупоков, конечно) стучаться туда руками и ногами, они стали расходиться по соседним чанам. Наибольший наплыв наблюдался на Нульчане, но, кроме того, к вечеру поступили сигналы от нескольких меньших по размерам имиджборд. Мод-тян не могла предположить, надолго ли пал тиреч, и в первое время никаких срочных мер не принимала. Однако, когда ближе к вечеру ей передали отчёты о десятке задержаний в центре и на окраинах, она серьёзно задумалась.
«Что, если он пал… насовсем? Это была бы, безусловно, катастрофа». К вечеру тиреч продолжал лежать, а настроения его разошедшихся по Интернетам анонов становились всё более пессимистичными. На Ычане нарастала напряжённость.
Наконец Мод-тян, получившая данные об очередных задержаниях и не знавшая, что с ними делать, решила передать положение в руки Банхаммер-тян.
Та, казалось, только этого и ждала: Легион был срочно отозван назад, затем были подняты по тревоге все доступные силовые структуры. Начались массовые проверки; на площадь были введены войска; были разогнаны торговавшие левой прессой у площади аноны; на окраины отправились патрули; пограничникам было объявлено боевое положение.
Количество банов и арестов, попавших в статистики, не поддавалось исчислению: Мод-тян уже жалела, что предоставила карт-бланш Банхаммер-тян.
Но один отсчёт беспокоил её больше других: со склада, куда прибыл Легион, сообщалось, что при попытке пересечения воздушного пространства Ычана был сбит самолёт-разведчик типа «TOR» без опознавательных знаков. На месте падения не было обнаружено ничего, никаких чёрных ящиков; пилот, спрыгнув с парашютом, скрылся в лесу: ведётся его поиск.
Мод-тян задумалась: кому и для чего сейчас может понадобиться авиация? Ясное дело, что «торы» позволяют беспрепятственно наблюдать за происходящим, а то и совершать налёты, отражать которые с земли очень трудно: зенитными орудиями обладают далеко не все чаны, расчёты же держатся в боевой готовности на ещё меньшем их числе (вот здесь-то и пригодилась инициатива Банхаммер-тян, которая, видимо, предпочла лишний раз перестраховаться). И вообще, явление это не такое уж и частое: из того, что пересекало воздушное пространство Ычана в последнее время, можно было бы назвать разве только огромную красную птицу родом из мифического места под названием «Омск», где, говорят, существует портал между тремя мирами: Интернетами, real life’ом и… собственно, Омском.
Всё же, кому мог принадлежать аппарат? Мод-тян сразу же отсеяла крупные имиджборды: им сейчас не до этого, при лежачем-то тирече!.. Западные сайты она в расчёт не брала: кто оттуда станет атаковать русские чаны? Если какой-нибудь упоротый фаг – тогда найти его не представляется возможным. Да и потом, в обгоревшей сумке в кабине самолёта лежали две подплавившихся банки русских консервов. Закупить здесь их мог абсолютно любой, на западе же старались всё брать у своих.
Мысли её всё больше двигались в направлении Чёрного Властелина. Но зачем ему-то это было нужно? Мод-тян ходила к нему почти каждый день, советовалась с ним по особо важным делам; сейчас они вместе заняты общим делом – поиском Двач-тян и СССР-тян. Даже если он решил бы проследить за процессами, происходящими внутри Ычана, не проще ли было бы отправить кого-нибудь из своих агентов, замаскированного под обычного анонимуса? В любом случае, прямых доказательств причастности ЧВ к делу у неё не было. «Как бы там ни было, – думала Мод-тян, выходя из кабинета, – Я должна поговорить с ним сама».

***

…Уныл-тян, подойдя к автомобилю, увидела двух серьёзно побитых анонов-охранников: один держался за спину, другой потирал ногу.
«Неужели СССР-тян была права?» – подумала она, узнав о том, что Номад сбежал.
Впрочем, один плюс в его побеге всё же был: он увёл за собой из окрестностей несколько патрулей, и теперь автомобиль можно было перегнать подальше отсюда. Она поручила это дело анонам и сказала, что после этого они могут быть свободны. Аноны, сев в машину, отправились в путь. Уныл-тян направилась в свою квартиру.

***

Мод-тян, подходя к куполу Двача, услышала разговор двух анонимов; она тихо, чтобы не спугнуть их, подобралась ближе.
— Всё, тиреч накрылся.
— И что? Не помнишь, что ли, сколько перебоев было раньше?
— Помню, конечно, но этот – окончательный.
— Уверен?
— Ты что! Я гарантирую это. А эти-то, с Ычана, террориста какого-то ловили у сюткинистов; да, видать, не там смотрели. Вот она где, его работа-то.
— Уверен, что это он?
— Инфа 100%! – анон закурил. – Чья же ещё?
— Да как бы он в одиночку смог всё провернуть? И потом, ни о каком теракте вообще никто не упоминал – говорят, просто повыгоняли всех и закрыли ворота.
— Так то ж чушь, которую тебе впаривают официальные источники! Ты лучше возьми, почитай левые газеты: там очевидцы всё по-другому описывают. И вообще, надо было Ычанцам тиреч защищать, а не уютненькую ньюфажескую партию.
— Лолшто? У тиреча и свой легион есть. А вмешательство Ычана в его дела – это уже интервенция.
— Смеёшься? Какая интервенция?..
Мод-тян надоело слушать, как туповатый ньюфаг подкармливает своего собеседника, не замечая у того на морщинистом, зеленоватом лице расплывшейся до ушей улыбки и прищуренных глаз.
Двое анонов из охраны дворца, вооружившись кистями, красили Купол.
— Что у вас здесь случилось? – поинтересовалась Мод-тян.
— Да на Нульчане шутник какой-то объявился. Взял, склеил фотожабу – вот, говорит, пруфпик: Двач, мол, снова запилили на старом домене. Анонимы с мозгами его, конечно, грязью забросали и отправили куда подальше, а вот безмозглые ньюфаги сюда толпой нахлынули. Постояли, посмотрели, поняли, что их надули и – нет, чтобы спокойно уйти! – взяли, разрисовали всё, расписали – вон, – анон показал на художства ньюфагов. – Ладно, нам работать надо, должны до утра успеть.
Мод-тян подошла к сенсорному экрану в стене купола: пройдя сканирование, она вошла внутрь через открывшийся бронированный люк под прикрытием охранников.
Войдя в гостевую Дворца, она поздоровалась с ЧВ и стала внимательно за ним следить. Властелина, однако же, ничто не выдавало: внешне он был совершенно спокоен. Мод-тян думала, как бы ей начать разговор…

***

Среди густого хвойного леса, почти не освещаемого луной, лежали двое, потирая сильно ушибленные лбы и внимательно разглядывая друг друга. Номаду показалось, что перед ним лежит полный мужчина лет тридцати, в лётном шлеме и комбинезоне, с ранцем за плечами. Однако, внимательно приглядевшись, Номад понял, что перед ним не совсем человек. Рожа у случайного встречного была, в прямом смысле, поросячей: пятак вместо носа, узкие глаза и короткие уши… Какой-нибудь ньюфаг, возможно, удивился или напугался бы его, Номад же, глядя на него, не видел ничего необычного, так как хорошо был знаком с этим миром – миром мутантов с бычьими головами и рачьими хвостами, зелёных толстяков, женщины-змеи и огромной упоротой красной птицы…
Вдруг, опомнившись, оба одновременно вскочили на ноги, выхватив и направив друг на друга пистолеты.
— Ты кто?
— Я кто? Кто ты такой? – Номад, по крайней мере, был рад, что встречный говорил по-человечески, без всяких призвуков; ему уже хватило в прошлом шипения Анякунды.
С двух сторон от них послышались крики и топот; оба стали вертеть головами то в одну, то в другую сторону, целясь в темноту. «Вот чёрт! Этот, похоже, привёл за собой целую армию», – Номад, вспомнив про погоню, предположил, что их зажимают с запада и востока, и побежал на север. Мужик со свиной рожей, пытавшийся было прицелиться сквозь темноту в преследователей, понял безуспешность своих манёвров и побежал вслед за корованером.
Где-то близко раздался лай собаки; мужик ускорил бег, однако животное было быстрее его – и вот он, уже валяясь на земле, пытается защититься от собачьих зубов.
Номад, несколько раз проклянув себя, повернул назад, сам не зная почему, и, прицелившись из маузера, снял собаку.
…Они всё бежали и бежали, скрываясь в лесу от погони. Корованер знал, что на севере находится нейтральная территория – и если он доберётся туда, то будет спасён; его совсем не радовал вынужденный союзник. Хотя тот ни разу не сказал и слова за всё время бега, а только, пыхтя и спотыкаясь, пытался нагнать корованера, Номад всячески старался от него отделаться, то перемахивая через высокие пни, то выбирая путь между густых ветвей.
Мужику со свиным рылом это надоело, и он окликнул Номада.
— Ну, чего тебе ещё? Не сожрала собака – так радуйся и вали куда-нибудь в другую сторону!
— Что?! Я должен свалить? Да если хочешь – сам вали, я двигаюсь в этом направлении.
— А ты хоть знаешь, ЧТО это за направление? Может, я тебя властям сдать хочу!
Перепалка между ними продолжалась с минуту. Вдруг из-за соседних деревьев выскочила собака. Оба, увлечённые своим срачем, как будто не обращая на неё внимания, синхронно достали оружие и выстрелили; собака, взвизгнув, упала. Крики сзади становились всё громче и громче, и оба, готовые уже пристрелить друг друга, одновременно рванули на север…
…когда голоса стали звучать в другом направлении – собаки, видимо, пошли по ложному следу – Номад и мужик со свиной рожей остановились и устроили привал около дерева, вокруг которого находилась маленькая поляна.
Они недоверчиво смотрели друг на друга; каждый делал вид, будто находится в лесу один. Костёр никто, естественно, разжигать не стал: корованер съёжился и сунул руки в карманы, мужик с рылом открыл фляжку и залпами хлестал выпивку. Номад ухмыльнулся, глядя на него, и хотел было пошутить что-то про свиней и пойло, но не смог вспомнить шутки, и, заметив на себе хмурый взгляд, отвернулся. Корованер изредка поглядывал на своего спутника: он верно подметил, что тот, судя по лётному комбинезону и ранцу за спиной, является пилотом или разведчиком – а скорее всего, тем и другим одновременно.
«Разведчик» достал небольшую сапёрскую лопату и стал копать землю. Через десять минут работы он, выкопав совсем небольшую яму, в отчаянии бросил лопату. Номад, подумав немного, подошёл и, растерев руки, продолжил копать, несмотря на удивлённый взгляд спутника. Выкопав в конечном итоге яму, оба сложили туда вещи, от которых хотели избавиться: Номад, переодевшись, – свою конспиративную одёжку, пилот – ранец с парашютом. Затем они закопали и замаскировали яму.
Номад вытер пот со лба и достал из чемодана банку консервов. Разведчик дал ему нож. Номад вскрыл банку и принялся есть. Вдруг он заметил случайно брошенный на него взгляд разведчика, и, обо всём догадавшись, отдал ему банку. Разведчик в ответ протянул ему фляжку. Номад, незаметно протерев горлышко, отпил и тут же принялся занюхивать рукавом; внутри фляги находилось что-то очень крепкое. Вернув её назад, корованер прилёг, опершись о ствол сосны, и заложил руки за голову. Пилот же, напротив, старался не спать. Но чем больше он заставлял себя, тем сильнее заволакивались пеленой его глаза. Спустя пару минут он погрузился в сон. Номад же от выпивки, наоборот, как-то приободрился; спать он совершенно не хотел и всё строил предположения о том, кем же является этот загадочный пилот-разведчик. Его внимание привлёк свёрток, торчащий из внутреннего кармана расстёгнутого комбинезона разведчика. Что-то тянуло его (Номад подумал, что зря сделал большой глоток этого «чего-то» из фляжки) посмотреть, что же находится в свёртке. Наконец он подошёл к пилоту, присел на корточки и, убедившись, что тот спит, осмотрел его. Свёрток был пуст, однако за ним лежал планшет с записанными в него комбинациями цифр. Корованер удивлённо посмотрел на код и принялся обыскивать разведчика дальше; найденную пачку сигарет он незаметно для себя положил в карман брюк; последним, что он нашёл, была завалявшаяся в кармане (судя по всему, давно) серо-оранжевая карточка.
Номад оторопел: единственным местом, где выдавались такие карточки, был закрытый Двач. Предъявив одну такую персоналу камеры хранения, можно было получить снаряжение или (Номад, вспомнив, погрустнел) личные вещи.
Разведчик со свиным рылом проснулся от резкого удара; Номад, с размаху ударив рукояткой, приставил маузер к его роже.
— Кто ты?
Разведчик опомнился и с вытаращенными глазами стал смотреть на Номада.
— Имя?
Разведчик молчал. Номад, попробовав ещё несколько раз словами добиться у него ответа, поднял его (что корованеру удалось с довольно большим усилием из-за немалого веса мужика со свиной рожей) и ударил его головой о ближайшее дерево.
Разведчик молчал. Номад ударил его ещё несколько раз.
— Имя?!
— Пётр, – пилот, наконец, заговорил.
Обоим снесло голову от выпивки в фляжке. Номад, пребывая в бешенстве, собирался, казалось, убить, если потребуется, пилота. У пилота же под воздействие спирта развязывался язык.
— На кого работаешь?
Пилот опять замолчал. Номад решил помочь ему.
— Бен Ганн, Чёрный Властелин? Тебе ведь знакомо это имя, так? – физиономия корованера приняла страшное выражение (Номад пытался улыбнуться) когда он показывал пилоту серо-оранжевую карточку.
«Чёрт! А я думал, где я её забыл!» – пилот по прежнему молчал, но Номаду уже не требовались его слова; глаза, быстро забегавшие из стороны в сторону, выдали разведчика. Номад скорчил рожу страшнее прежней. он всё понял: ЧВ следил за ним. Следил всё время, пока он был на Ычане, а может быть, и ещё раньше.
«Тряпка!» – пилот, кажется, немного протрезвел и понял, что рассказал то, что не должен был рассказывать.
— Что здесь написано? – Номад стал трясти перед ним планшетом с цифрами.
Разведчик не отвечал. Если два предыдущих вопроса он по пьяни всерьёз не принял, то планшет сразу же напомнил ему о задании. Он попытался оказать Номаду сопротивление и отобрать планшет, но в очередной раз напоролся на рукоять его пистолета.
— Спрашиваю ещё раз: что здесь написано?! – Номад, позабыв обо всём, уже перешёл на крик. Он ещё раз всыпал пилоту, и тот, сплёвывая текущую изо рта кровь, начал говорить. Все его попытки солгать пресекались вновь и вновь повторяющимися ударами. Номад узнал по описанию в его рассказе Уныл-тян, СССР-тян и незнакомца в чёрном.
Пилот случайно заикнулся про незнакомца и замолчал. Номад понял, что тот знает что-то ещё, и стал выбивать ударами из него информацию. Пилот молчал. Номад, разъярённый, замахнулся, готовясь совершить очередной удар, как вдруг остолбенел и выронил из левой руки планшет с карточкой…

***

…Пётр вернулся на Двач в одно время с Номадом, когда купол уже почти касался земли и рак перешёл в последнее, решительное наступление; так же, как и корованер, был брошен в одиночную камеру. Однако обзор из маленького окошка у него был побольше, и он, видя, как заново отстраивается площадь, добровольно стал проситься на работу. Наконец, после многочисленных уговоров, его направили в строительную бригаду. Отличившись на трудовом фронте, он был повышен до бригадира. Властелин был наслышан о нём как о не боящемся никакой работы и способном быстро обучаться новому делу человеке (пускай и со свиной головой), и принял его фигуру во внимание. После закрытия имиджборды у ЧВ осталось не так много агентов – а на задания мог отправиться разве что Номад. Но вот он терпит былинный отказ и проваливает свою миссию, за что изгоняется из Купола.
Мысли Чёрного Властелина начинают двигаться в сторону Петра. Хотя его физические данные были не сказать, чтобы впечатляющими, и в качестве разнозначной замены Номаду он рассматриваться не мог, ЧВ успел до закрытия имиджборды приобрести собственный «TOR», подумал, что вполне можно следить за корованером с воздуха.
Пётр быстро обучился управлению самолётом – когда-то давно, в детстве, он пробовал эмигрировать из Рунета, используя различную сельскохозяйственную технику, в том числе и биплан-»кукурузник».
ЧВ, узнав через третьих лиц о том, что Номад находится на территории Ычана, послал на разведку Петра. Первые два вылета не дали результата, несмотря на то, что пилот залетал даже на саму территорию Ычана и, незамеченный, возвращался обратно. Отправляя Петра в третий вылет, ЧВ ещё не знал о падении тиреча (он узнал об этом лишь тогда, когда толпа ньюфагов с Нульчана разрисовала Купол) и тем более о том, что в Ычане объявлено чрезвычайное положение.
Об этом ему доложили за несколько минут до прихода Мод-тян.
«Слоупоки!» – Властелин не мог не впустить к себе Мод-тян. И теперь, узнав, что связь с самолётом прервалась, пытался внешне сохранять спокойствие и избегал её взглядов…

***

…Прямо на Номада мчалась собака; корованер, опомнившись, схватил за шкирку разведчика и заслонился им, словно щитом.
«Идиот, – подумал Номад, рванул в противоположную сторону, – Как же я мог забыть?..»
Вдруг сзади послышался громкий хруст и визг. Номад обернулся и увидел, как пилот, лёжа спине, с удивительной для него ловкостью сломал собаке шею. Номад остановился в раздумье: окончательно выпытать из разведчика информацию или бежать дальше? Но увидев, как пилот, спрятав в комбинезон планшет с карточкой и с яростью косясь на него, нащупал на земле пистолет, дал дёру. Пилот прицелился и сделал два выстрела из ТТ: одна пуля просвистела над корованером, вторая ударилась о стоящую вблизи сосну. Вдруг пилот спохватился: к нему в очередной раз стали приближаться голоса и лай, и он, решив не терять времени, побежал за Номадом.
«Сейчас наведёт их на меня!» – подумал Номад, увидев, как пилот нагоняет его. Он спрятался за дерево, выхватил маузер и сделал, не целясь, несколько выстрелов в направлении разведчика. Тот, чертыхаясь и отстреливаясь, вынужден был побежать в другую сторону. Номад же, пробежав ещё пару сотен метров, запнулся обо что-то и упал; сверху на него посыпался песок. Оказывается, он наткнулся на овраг.
Корованер устал; нужно было отдохнуть. Он, нагнувшись, присел под овраг, максимально прижавшись к песку и стараясь ничем не выдавать себя. Голоса постепенно отдалялись от этого места (»М-да, а Пётр-то меня, оказывается, здорово выручил», – подумал Номад), но внимание его привлекли чьи-то быстрые шаги.
У корованера заколотилось сердце, выступил холодный пот на лбу; он старался дышать как можно тише. Слышно было, как человек, подойдя к краю оврага, закидывает оружие за спину и… расстёгивает ширинку.
В нескольких сантиметрах от Номада полилась струя. Корованер зажал нос: ещё секунда – и он бы выхватил маузер. К счастью, бойца кто-то окликнул издалека, причём, видимо, не самым вежливым тоном, так как он тут же застегнулся и побежал в сторону голосов.
Корованер отбежал подальше от этого места; голоса почти совсем стихли. Номад присел возле сосны. Вдруг, вспомнив, что на нём накладные усы (а точнее, один наполовину приклеенный левый ус), он принялся их отклеивать. Ус не поддавался; тогда Номад резко дёрнул.и, скорчившись от боли, смог вырвать ус.
«Как они ко мне попали?» – недоумевал он, нащупав что-то в кармане и с удивлением вытащив оттуда мятую пачку сигарет «Лаки Стар». Рядом никого не было, и Номад, достав из кармана спички, решил закурить.
«Твою ж!.. – вспомнил он неданий допрос пилота. – Так и не выбил из него самого главного. Ведь он знет о незнакомце что-то большее, то, чего не знаю я! – он вздохнул. – Впрочем, пилота уже никак не найти…» – корованеру пришлось довольствоваться теми данными, которые он успел получить от Петра.
Хмель постепенно отходил от головы. Номад крепко задумался.
Перед ним сейчас стоят только два пути: либо продолжить движение в сторону нейтральной территории и вырваться из Ычана, либо остаться и вновь попробовать найти Уныл-тян.
Инстинкт самосохранения подсказывал ему первый путь: в этом случае нужно было прямо сейчас, не дожидаясь, пока следующая волна патрулей пойдёт на прочёсывание леса, а пограничники удвоят расчёты, бежать на нейтральную территорию.
Но что-то подсказывало ему, что если он уйдёт сейчас, то, возможно, больше никогда не получит возможности узнать что-либо о Двач-тян; судя по словам разведчика, Уныл-тян, СССР-тян и незнакомец сейчас находятся там, на той квартире; у Номада появляется шанс хотя бы попробовать поговорить с ними и расставить все точки над «i». В этом случае он не побоялся бы снова встретиться с СССР-тян: если она не пристрелила его во второй раз, значит, не продырявит голову при свидетелях на следующей встрече.
Оба этих пути опасны; чтобы пойти по ним и дойти до конца, требуется недюжинная выдержка, ловкость и огромное везение. Нужно решать, уйти или остаться. Решать прямо сейчас.

Продолжение следует…

---

От автора:
Как можно заметить, эпизод содержит некоторые неясные и спорные моменты, так что в этом абзаце постараюсь растолковать, почему он получился именно таким, каким получился.
Во-первых, сюжет в главе с места практически не сдвинулся: всего лишь одна ночь описана глазами нескольких человек. Это явно фейл и свидетельство того, что у «аффтара» фантазия, в общем-то, закончилась.
Во-вторых, в историю был введён новый персонаж. Причём персонаж этот может многим не понравиться: действительно, стоило ли сюда вводить комичного героя Л.Петрушевской?
Продумывая различные варианты развития сюжета, я подумал, что ЧВ не мог не спохватиться и не сменить Номада кем-нибудь другим. Почему именно П.П.? Наверное, потому, что этот персонаж появился в качестве мема ещё в 2006 году, то есть относится к когорте старых (первых) мемов Двача, что, на мой взгляд, хорошо. задумка ввести героя-двойника корованера показалась мне наиболее интересной – для этого был серьёзно изменён образ самого Петра (а точнее, был приближен к номадовскому возраст персонажа).
В-третьих, прочитавшие, наверное, заинтересуются, почему в рассказе Ычан под властью БХ-тян превратился в этакое тоталитарное полицейское государство, ведь при падении тиреча никаких банов («арестов», лол) не было?
Здесь следует пояснить, что история лишь отдалённо относится к событиям «параллельного мира real life»: время, в момент которого ведётся рассказ, не определено. Хотя нельзя не сказать, что именно это событие заложило основу для эпизода. Кроме того, оно позволило форсировать события, подведя главного героя к одной-единственной сюжетной развилке.

---

Читать продолжение «Номад: В поисках Двач-тян. Часть 3.»